Надо ли говорить, что в ту ночь на моём теле ссадин и синяков стало существенно больше? Трое палачей хорошо знали свою работу, и одним избиением не ограничились. Мои познания в удовлетворении мужчин сильно расширились в ту ночь. К утру, не выдержав очередного удара с требованием повторить «я собственность лорда Лекроса», я просто потеряла сознание. Целители быстро поставили на ноги любимую куклу его светлости. И всё бы началось заново, если бы не один зеленоглазый стражник и немного чудовищного везения…
— Сарнай… Ты пришла. — Тарр с вялой улыбкой разглядывал моё лицо, будто пытался запомнить напоследок. — Я уже было подумал, что больше не нужен.
Я обиженно надулась, вглядываясь в осунувшееся бледное лицо блондина. Непривычная косматая борода вместо излюбленного им гладкого подбородка, запавшие глаза, прозрачная кожа… Бледная тень былого капитана Норга, бывшего стражника замка лорда Лекроса.
— Ну и дурак!
— Ты даже представить себе не можешь, насколько права… — отчего-то виновато опустил взгляд Тарр.
Сожалеет о том, что предал Лекроса и спас меня?
На душе стало гадко.
— Зато отважный дурак, — ободряюще улыбнулась, целуя и обнимая его через проёмы в вертикальных решётках.
Усталая, безнадёжная улыбка на его лице была ответом. Но на несколько мгновений он словно бы стал прежним, — бесстрашным и сильным! Моим Тарринаром. Тем, с кем я пыталась ощутить себя полноценной женщиной, испробовать нормальные отношения. Я не успела влюбиться, но…
— Тарр… Я так скучаю без тебя!.. — ласково погладила большими пальцами светлые рваные кудри, бывшие когда-то очень длинными и ухоженными. Какая же дрянь остригла тебя так? Ведь срезали волосы явно даже не ножницами…
Он поймал мою руку и потянул рукав вниз, обнажая участок кожи с набухшей выпуклой змейкой. На моих щеках разлился жар смущения. Ишь, какой умный, сразу проверять полез, — изменяла, или нет? А я и не сразу сообразила… Когда мы были с Тарринаром вместе, она ничем не выделялась. Рисунок и рисунок…
— Так и знал!.. — прошептал, нахмурившись. — Из-за меня терпишь?
За стеной кто-то горланил песню, гремя цепями. Надзиратель зло постучал по решёткам, пригрозив всех посадить на воду, и стало тихо. Спрятав взгляд, я покаянно прильнула лбом к спутавшейся соломенной бороде. Пах он не лучшим образом…
— Я другого не хочу.
Он вздохнул, прижимая меня за голову к своему подбородку и целуя лоб.
— А я не хочу, чтобы тебя принуждали. Ты ведь у меня необычная леди, знаешь, что это необходимо. Не до сантиментов сейчас, понимаешь?
— Как ты можешь такое говорить своей женщине? — почти обиделась.
— Моя женщина не самая глупая среди всех, что у меня были. А что касается этической стороны… Гораздо страшнее переживать из-за того, что твой неудовлетворённый дар притянет каких-нибудь маньяков и убийц, знать, что из-за меня ты медленно теряешь свою целительскую силу. Сарнай, это ведь глупо!
— Это не дар, это проклятие! Если бы я знала в детстве, чем обернётся для меня это клятое родимое пятно на руке, — срезала бы!
— Ты же знаешь, что это только метка твоего стража, — улыбнулся он. — К счастью, мало кто знает про существование эрегиний, иначе на вас была бы объявлена охота. Если бы не мой дядя, которому раскрылась одна из любовниц, я бы тоже об этом ничего не знал.
— Твой дядя большой болтун в таком случае. Хотя для меня это вышло к лучшему.
— Таких, как ты слишком мало на этом свете, Сарнайка. Уметь исцелить или убить без ядов и оружия, — это дар. Просто им нужно научиться распоряжаться. Когда-нибудь он перевернёт ход истории, и тогда ты оценишь его по-настоящему.
Глаза защипало. Его ладони на моих щеках тёплые, сухие и грубоватые. Но как же хочется вновь оказаться с ним в том доме, что он снимал для нас!.. Чтобы всё было, как и прежде. Дольше, чем два коротких восхитительных месяца. Намного дольше. Только тогда бы я не допустила этой глупой беспечности. Всё было бы иначе. «Бы» … — я сглотнула комок. Нет никакого «бы».
В нашу сторону шёл стражник. Тарринар подобрался, посерьёзнел, заглядывая за угол.
— Больше не приходи, — быстро зашептал. — Мне скоро помогут выбраться… если успеют.
Тарр слабо огладил мои ладони на его лице. А в глазах — ни тени надежды. Только бездна усталости и тени вокруг глаз.
— Почему тебя не отпускают? Максимум, что тебе положено в наказание — это несколько ударов палками и три месяца тюрьмы! По-моему, ты уже давно искупил свою вину.
— Знаю. Но проныра Неорис нарыл против меня что-то серьёзное по приказу Лекроса. За то, что я тебя увёл у нашего драгоценного лорда, он не имеет права меня здесь держать. Не может же он заявить, что у него рабыню украли, — рабство у нас противозаконно. И пока мне грозил лишь короткий срок за похищение леди, которое ещё доказать надо. Конечно, было бы проще, если бы на суде ты смогла заявить, что ушла со мной добровольно. За любовную измену не судят. Вот только это ведь прямая дорога назад, в палаты Лекроса…