Наверное, в Москве и других крупных городах такие детские дома находятся под более строгим присмотром контролирующих органов, а еще там близко спонсоры, да и потенциальных усыновителей больше.
Но Саше «повезло» попасть в обычный сиротский приют, забытый властью и органами опеки в глухой провинции. Почему его не оставили хотя бы в той же Балашихе, мальчик не знал. Может, там просто нет именно таких, специализированных, детских домов?
А здесь… Здесь несчастные детишки не нужны были никому. Денег на их содержание местная власть выделяла прожиточный минимум, лишь на прокорм, а на одежду, ремонт, игрушки директору детдома надо было искать средства самостоятельно. А еще — на врачей, лекарства, памперсы, инвалидные коляски, достойную зарплату персоналу…
Со всем вышеперечисленным у прежнего директора как-то не складывалось. Спонсоров в их захолустье не было, фирмачи в больших городах были перехвачены местными приютами, в бюджете лишних средств нет. На сиротские деньги мэр города выстроил свой «сиротский» домик, скромный такой, в три этажа, с бассейном, скукожившийся на несчастных полутора гектарах.
Наверное, искренне любящий обездоленных ребятишек человек сумел бы привлечь внимание общества к проблеме детского дома, обратившись в газеты, на радио, на телевидение. Но спившийся Петр Степанович давно интересовался только наличием спиртосодержащих жидкостей в обозримом пространстве, персонал тащил все, что только можно украсть, и первые два года Саша в детдоме не жил, а выживал. Никто не занимался со слепым мальчонкой специально, как не занимались специально с глухими, безногими, безрукими. Дети всему учились самостоятельно, поддерживая друг друга. Было бы несправедливым говорить, что весь персонал детского дома отличался тотальным равнодушием к подопечным, среди воспитателей и нянечек встречались и добрые, душевные женщины. Но их было слишком мало, а детей слишком много. Успеть хотя бы обмыть и переодеть тех, кто сам это сделать не в состоянии!
Саша очень быстро стал самостоятельным, научившись передвигаться почти свободно. А еще — обслуживать себя и помогать другим, более беспомощным.
Через два года Петра Степановича наконец уволили, и на его место пришла Амалия Викторовна Федоренкова, особа деятельная и предприимчивая.
Высокая, стройная, ухоженная женщина больше походила на успешного столичного бизнес-менеджера, чем на директора зачуханного детского дома, разместившегося в бывшей барской усадьбе в окрестностях небольшого российского городка Мошкино. Местные сплетницы так и не смогли понять, что заставило холеную москвичку приехать в их глушь утирать сопли убогим.
Хорошо, предположим, ей понравились здешние места — тихая зелень среднерусских лесов, свежий, чистый, вкусный воздух, хрустальная прозрачность небольшого озера неподалеку от детского дома. Но все это можно получить, купив дачу в этих местах. Живи себе с весны до осени, наслаждайся природой, а как зарядят дожди — домой, в Москву, в цивилизацию.
Потому что осень и зима в Мошкино умиротворения не вызывали. Ну вот совсем. Зелень с деревьев линяла, трава — тоже, и до первого мороза добраться до того же приюта можно было только на тракторе, так расклякивалась дорога. В самом городишке грязи тоже хватало, поскольку грунтовых дорог там было больше, чем асфальтированных. Как, впрочем, и домов с печным отоплением. И это в начале двадцать первого века!
Градообразующим предприятием Мошкино являлась «Сельхозтехника», где реанимировались убитые в боях за урожай трактора «Кировец» и «Беларусь». А еще — местный рынок. Вот, собственно, и все. Из злачных, так сказать, мест — ресторан «Русь» и кафе «Встреча». Для молодежи — ночной клуб «Русалка», именуемый в народе «Давалка».
И сюда, в эту дыру, приехала такая шикарная женщина?!
Да, в самом Мошкино она жить не стала, в пределах бывшей барской усадьбы в темпе был отстроен небольшой уютный коттеджик в два этажа, и сама усадьба волшебным образом преобразилась: вокруг территории вырос высоченный забор, украшенный по углам видеокамерами, попасть внутрь без специального пропуска или личного разрешения директора теперь было нельзя, от трассы к воротам заасфальтировали дорогу, и к приюту зачастили сверкающие лаком иномарки.