Я схватила её за руки, и быстро припечатала к стенке.
- Что вообще происходит? – зашипела я, продолжая держать её за запястья, - чего ты на меня окрысилась?
- А то ты не знаешь, - воскликнула Галина, делая слабые попытки вырваться, и выцарапать мне глаза, - ты спала с моим мужем.
- Детка, ты никак умом тронулась от горя. Что за ересь ты мелешь? Я не думала, что похожа на некрофилку. Я под старцев не подкладываюсь.
- Елисей вовсе не старый, - гневно воскликнула Галина, - я от него двух дочек родила.
- Так, давай, ты быстренько успокоишься, и мы спокойно поговорим, - сказала я, отпуская её руки.
- Я не думаю, что нам есть, о чём говорить, - процедила Галина не самым дружелюбным тоном.
- А я думаю, что есть, - воскликнула я, схватила Галину за запястье, и буквально втащила в квартиру.
Через пару минут она пришла в себя, заварила ароматную арабику, и разлила по чашкам.
- Угощайтесь, - пододвинула она ко мне вазочку с печеньем, - между вами и моим мужем точно ничего не было?
- Точно, - кивнула я, и отпила из чашки, - мы с ним были
друзьями. Тихо! Не смотрите на меня так, только в том
определении, которое дано в словаре Ожегова.
- Понятно, - она провела тонкими, красивыми пальцами по
столу, - а зачем же вы ко мне пришли?
- Я частный сыщик-любитель, - пояснила я, - мой муж очень злится, когда я во что-то встреваю, но я без этого просто не могу. Я за справедливость. И я хочу найти убийцу Елисея Семеновича.
- Мила Царёва предположила, что ты убийца и есть, - тихо сказала Галина.
- Она любую ложь выдаст за правду, - поморщилась я, - минуточку, а вы что, знакомы с ней?
- Да, мы давно дружим, - Галина заправила за ухо рыжую прядь, - мы учились вместе на журфаке, а потом я замуж вышла, познакомила Милу с Елисеем, и он устроил её на работу. Она попала в журнал, по сути, по моей протекции.
- Кто мог желать зла Елисею Семеновичу? – спросила я, и взяла печенюшку.
- Понятия не имею, - пожала плечами Галина, - я как-то не интересовалась его делами. Я веду домашний образ жизни.
Типичная жена богатого человека, Елисей так захотел. Таскаюсь по тусовкам, сижу в салонах красоты, да по бутикам.
- Может быть, он сам что-нибудь рассказывал? – продолжала я докапываться до неё.
- Он не любил дома говорить о работе, - тихо вздохнула Галина, - дома для него существовали лишь я и дочки, и больше никто и ничего.
- И вы не знали, конечно же, что он собирался собственный бизнес основать? И уйти из издательства?
- Кто вам такую глупость сказал? – искренне изумилась Галина.
- Генрих сказал, - ответила я, - он мне ещё до смерти Елисея Семеновича обещал, что устроит мне жёлтую жизнь, когда сядет в кресло начальника.
Зря я это сказала, Галина побледнела так, что веснушки на носу стали какими-то неестественными.
- Неужели это он сделал? – прошептала Галина.
- Я не знаю, - пожала я плечами, - я успела изучить Генриха с лучшей стороны, и ничего утверждать не могу.
- У вас с ним роман? – осведомилась Галина с улыбкой, а я
покачала головой.
- Я же вам сказала, я замужем.
- Для многих это не препятствие, - продолжала улыбаться Галина, - Генрих очень хорош собой.
- Есть такое дело, - кивнула я, - но я люблю мужа.
Не очень уверенно это прозвучало, мелькнула лёгкая фальшь. И я разозлилась.
- Мы говорим о вашем муже, я ищу его убийцу. Давайте не будем отвлекаться от темы.
- Но мне вам нечего сказать, - воскликнула Галина, - я о его контактах практически ничего не знаю.
- И ничего не знаете о том, что ваш супруг хотел основать собственный бизнес.
- Я об этом впервые от вас услышала.
- Генрих сказал об этом, когда мой муж стал бочку на него катить. Он у меня следователь.
- Даже не представляю, - пробормотала Галина, - когда мы только познакомились, он мне сказал, что очень любит свою работу. Журналистика стала смыслом его жизни, только после археологии. Ему больше всего на свете нравилось копаться в древностях. Они с Геннадием, своим лучшим другом, постоянно лазили по горам.
- По каким горам? – несказанно удивилась я.
- Елисей обожал покорять вершины, - вздохнула Галина, - только потом вдруг перестал. Это было не при мне, мне он только рассказывал о своём увлечении. Вернее, только о нём упомянул. Я нашла его снаряжение, и он рассказал, что увлекался лазанием по горам.
- Понятно, - протянула я.
Мне больше не о чём было её спрашивать, я вежливо попрощалась с ней, и покинула квартиру.
Дел на сегодня у меня было полно, и вернулась домой я лишь к вечеру, усталая и злая. Скинула туфли в прихожей, встряхнула зонт, мокрый от дождя, и прошла на кухню.
- Будешь жареную рыбу? – спросила Анфиса Сергеевна.
- Конечно же буду, - закивала я, и плюхнулась на стул, - Боже, как я устала. О, вы напекли ватрушек, - обрадовалась я, и схватила одну.
- Вика, ты же обожжёшься, - воскликнула моя свекровь, - как
твои дела?
- Замечательно, - кивнула я, - я всё уладила, - я откусила от
ватрушки, и встала, чтобы приготовить себе кофе.
Налила в огромную чашку до краёв, и вернулась на место.
- Вика, можно задать тебе вопрос?
- Задавайте.
- Ты ведь расследуешь убийство твоего начальника?
- Анфиса Сергеевна...
- Тихо, детка, не надо ерепениться. Но Максим будет очень зол.
- Я знаю, - кивнула я, беря ещё одну ватрушку.
- Ты постоянно во что-то влипаешь, постоянно что-то расследуешь. Ты рискуешь своей жизнью.
- Это вас Макс надоумил мне лекцию прочитать? – догадалась я.
- Да нет, я сама решила. Просто он переживает. Он очень боится, что ты его в один прекрасный момент бросишь. Тебя Дима готов принять даже с двумя детьми от Макса, и я думаю, что ты, в конце концов, сломаешься.
- Никогда! – воскликнула я гневно, - я не брошу Максима. Я нашла у Димы кокаин, или героин, не знаю, что там у него было. Если бы он был чист, я бы вернулась к нему. И никак иначе.
- Понятно, - улыбнулась Анфиса Сергеевна, - только Димка действует на тебя, как самый сильный наркотик.
- Я слышать ничего не желаю.
- Всё с тобой понятно, - махнула рукой Анфиса Сергеевна, и стала помешивать что-то на сковородке, - и как там у вас?
- Что? – не сразу дошло до меня.
- Да расследование твоё. Продвигается?
- Потихоньку, - уклонилась я от ответа, вынула из холодильника пирожные.
- И хватит наедаться сладким, уха на плите стоит.
Я проигнорировала её замечание, и проглотила последний кусок. Потом собрала свои вещи, в виде ноутбука, сигарет и зажигалки, налила себе ещё кофе, и пошла в кабинет.
Поставив всё на стол, чудом не пролив кофе, я поспешила открыть окно. В помещении стояла невероятная духота, я распахнула створку, и с удовольствием вдохнула упоительный
запах весны и сирени.
Больше всего на свете люблю весну.
Постояв немного у окна, я взяла пачку с сигаретами, вынула одну, и щёлкнула зажигалкой. Хорошо, что сейчас нет рядом
Максима, он бы отнял у меня сигарету.
И всё же, кто убил Елисея Семеновича? Кто мог его ненавидеть? Интересно, а родственники у него есть? Отец или мать...
Я вернулась к столу, положила сигарету в пепельницу, и открыла ноутбук.
И что я могу?
Скажу честно и откровенно, я полный профан в этом. Вы, вероятно, очень удивитесь, но я могу с лёгкостью заколотить гвоздь, починить розетку, сломанный утюг или фен, но в компах ни черта не понимаю.
Как такое может быть? Сама не знаю. Я помню свою учительницу по труду, она была в полном шоке от меня.
До конца своих дней не забуду свой первый урок по кулинарии.
В тот день мы пекли торт, и, я думаю, она горько пожалела о том, что допустила меня до этого.
Я была ещё очень юной, ничего в этом не смыслила, и была полна амбиций. Амбициозность не всегда хорошее качество, а уж если им обладает безрассудный человек, то пиши – пропало. А во мне амбиции кипели, как грешники в котлах.
И результатом моей деятельности стали напрочь испорченная плита, покрытые копотью стены, залитый водой пол, и нервный приступ Валерии Михайловны.