— Просто Джо.
— Просто Джо?
— Ну, Джозеф. Джозеф Брукс. И все.
— Должно быть, все имена истратили на вас, а?
Она кивнула в ответ, вертя в руках свой стакан. Он был пуст. Мой — тоже. Ужасно!
— А как насчет подруг?
— Ни одной. Во всяком случае, я ни об одной не слыхала от него. Иногда он выходил пройтись с приятелями. Пожалуй, это и все. Изредка — партия в покер или холостяцкая пирушка. Никаких женщин. — Она смотрела на портрет. — Он был довольно красивый. Просто не любил валять дурака. Большую часть времени сидел дома и читал отчеты о скачках и справочники о лошадях.
— Вы уверены? — спросил я. Подобный образ жизни всегда вызывал во мне какое-то раздражение. Возможно, потому что он был мне чужд. Решительно и определенно.
— Да, судя по тому, что я знаю, — сказала она.
— А вы? Я имею в виду тот вечер, когда он погиб. Где были вы? Полиция сюда приходила?
— Да. Я весь вечер сидела дома. Смотрела телевизор. Полиция явилась часов в одиннадцать или немного позже. Через час или два после ухода Джо. Я не знала, куда он пошел. Он только сказал, что хочет ненадолго встретиться с приятелем — Гарри Зэрклом. И вдруг приходят полицейские и говорят мне, что его сбила машина. Они задали мне почти те же вопросы, что и вы, только, боюсь, я тогда не придала им должного значения; я как-то растерялась.
При упоминании Гарри Зэркла в моей памяти тотчас возникла картина — маленький человек с окровавленным лицом в кабинете Драгуна.
— Зэркла? — переспросил я. — Вы сказали, Джо пошел повидаться с этим парнем — Зэрклом?
— Да, так он сказал.
— Это его друг?
— Да. Кажется, он довольно часто встречался с ним на работе. Думаю, один из тех, кто ставит на лошадей. Я его ни разу не видела.
Я мысленно взял все это на заметку: пригодится.
— Еще что-нибудь? — спросил я.
— Нет, пожалуй. Полиция задала мне несколько вопросов, а потом мне пришлось поехать с ними для опознания тела. Это было ужасно. — Она содрогнулась и поднесла к губам стакан. Ее как будто удивило, что он пустой.
Она вздохнула и покачала головой.
— Не будем поддаваться мрачным настроениям. — Она улыбнулась.
— Выпьем?
— О’кэй. Один напоследок. — Мне не хотелось превращаться в свинью. Уж слишком крепкий этот бурбон. Впрочем, разве бывает слабый бурбон? Но, судя по моему самочувствию, этот был просто убойный.
Между нами был столик для коктейля, и она склонилась над ним и стала наливать и смешивать. Я уже говорил, что из четырех пуговиц на ее блузке три были расстегнуты. Она наклонилась довольно низко. На этот раз я не закрыл глаза. Я ведь уже закончил свою работу, — во всяком случае, на сегодня.
На ней не было бюстгальтера, я не просто предполагал, — я был в этом совершенно уверен. Никакого бюстгальтера, только его начинка. Но какая начинка!
В восхищении я не мог отвести от нее взгляда, и в этот момент она подняла глаза и поймала меня с поличным. Она не отпрянула, не вскрикнула, не попыталась ничего скрыть. Она просто улыбнулась. Немного ехидно, как мне показалось. Как я надеялся.
— Новейший стиль, — сказала она.
— Как это?
— Стиль. Сейчас это крик моды.
— Крик. Гм… — Я ждал этого много лет. Я раза два глотнул, бросил еще один взгляд и сказал весьма глупо: — Мило. Наверно, прохладно.
— Да, — сказала она. — Летом очень приятно.
— Летом очень приятно. У-гу.
Она приготовила коктейль и села, выпрямившись. Все стало на свое место, в том числе и мои глаза.
Все было совсем не так, как я себе наметил. Я хотел выпить один стакан и вежливо попросить второй. Но вместо этого мы сидели, прихлебывая из наших стаканов, и вели светскую беседу. Я узнал, что ее родители оба умерли. Мать — при ее рождении, отец — как раз когда она окончила школу в Голливуде. «Нет, я никогда не думала о том, чтобы стать киноактрисой, ха, ха. Глупый мальчик. Нет, право же, я серьезно. Глупый, глупый, глупый». Она выполняла разную работу: билетерша в кинотеатре, кассир, какое-то время официантка; сейчас иногда модельерша. Я рассказал ей, что небольшой шрам над левой бровью — след от раны, полученной, когда на меня напали тринадцать хулиганов, — ну, и отделал же я их, пообрывал им руки и ноги и избил до смерти. «Ага, тринадцать. Ага, до смерти.» К тому времени, когда я поубивал всех этих хулиганов, пробило восемь часов.
Я встал, почти не шатаясь.
— Спасибо за информацию, Робин. Мне надо еще зайти в два места. У меня была шляпа?
— У вас не было шляпы. — Она проводила меня до двери, открыла ее и остановилась, прислонившись к стене. — Если что нужно, приходите еще, — сказала она.