Тяжело груженные «Илы» шли неторопливо и весьма низко, Виктору сверху казалось, что они вот-вот зацепят землю своими винтами. Неторопливость объяснялась вооружением – под крыльями у штурмовиков висели выливные авиационные приборы – ВАП, длинные трехметровые трубы, похожие издалека на канализационные. Заряженные белым фосфором и залитые водой для безопасности, они были страшным оружием. Только вот неизвестно, кому было страшнее, немцам, на которых с неба проливался негасимый фосфорный дождь, или пилотам «Илов». ВАПы очень сильно снижали скорость штурмовиков, а о противозенитных маневрах и оборонительных «ножницах» можно было забыть. Вдобавок максимальная высота сброса фосфора составляла метров двадцать, что позволяло обстреливать «Илы» всем, что можно, вплоть до табельных пистолетов.
Танковая колонна фашистов обнаружилась быстро, по густому облаку пыли. Была она большая, наверное, с батальон танков и до сотни машин сопровождения. К тому же она оказалась весьма неплохо прикрыта ПВО, и идущих в атаку штурмовиков встретило буквально море огня. Кем считали себя пилоты «Илов», Виктор не знал, но сам полагал их смертниками с железными яйцами. Большого мужества требовалось, чтобы вот так, на бреющем, идти навстречу плюющейся огнем и свинцом смерти.
Под ураганным обстрелом строй «Илов» распался. За одним из штурмовиков потянулся густой белый шлейф. Поврежденный «Ил» начал подниматься было вверх, как вдруг вспыхнул, завалился на крыло и упал. На месте его падения поднялось большое облако белого дыма – горел фосфор. Однако остальные прорвались к цели, и теперь белое облако накрыло уже колонну. Земля сразу превратилась в филиал ада и скрылась в клубах дыма. Черный чад горящей резины и бензина смешивался с пылью и дымом от фосфора и почти скрыл цель. «Илы» носились над этим облаком, поливая огнем расползающиеся в стороны букашки машин и танков, свинцом и сталью мстя за погибшего товарища. С колонны пробовали огрызаться, но уже как-то вяло.
Неожиданно, чуть в стороне Виктор увидел летящую мимо тройку «лаптежников» «Ю-87». Видимо, для немецких пикировщиков такая встреча с русскими истребителями тоже оказалась неожиданной, они резко, со снижением, рванули в сторону и исчезли в дымке. С севера, значительно выше, показалась восьмерка наших двухмоторных бомбардировщиков «Пе-2». Виктор сразу узнал их по характерным хвостам с двумя килями. «Как-то тесновато в небе стало», – подумал он. Штурмовики уже закончили свои атаки и теперь собирались домой, выше них, с большим интервалом между парами, летела четверка «Яков» основной группы. Все было спокойно, никаких немцев. Еще пятнадцать минут полета, и они будут дома…
– Саблин, вы под атакой! Саблин, уклоняйтесь! – голос Хашимова зазвучал тревожным набатом. Виктор суетливо оглянулся и оторопел, четверка «пешек», немного растянувшись по высоте, пикировала на их пару. Увернулись они с Игорем в последнюю секунду, уйдя переворотом вниз. Пешки проскочили совсем рядом и продолжили пикирование на основную группу, Виктор увидел у них на крыльях кресты. Сверху пикировала еще одна четверка. Они с Игорем снова уклонились от атаки, однако в этот раз враги разделились. Пара насела на Игоря с Виктором, а другая спикировала вниз. «Да это же не «пешки», – запоздало подумал Саблин, – это сто десятые «Мессершмитты», тяжелые истребители. Вот это влипли…».
Бой принял характер безобразной свалки. Эфир сразу оказался забит матюгами и командами Хашимова, пытающегося управлять группой. Внизу носились «Мессершмитты», мелькали юркие силуэты «Яков», загорались огоньки пушечных и пулеметных трасс. Вверху дела обстояли неважно: истребитель Шишкина куда-то пропал, и теперь пара немцев атаковала Виктора. Один из них висел сзади, постреливая, второй падал сверху на скорости и тут же уходил обратно. Виктор попытался стряхнуть с хвоста назойливого противника, но это не удавалось. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, «мессер» держался цепко, и едва Виктор начинал от него отрываться, как падающий сверху второй противник тут же восстанавливал статус-кво. Положение спас Шишкин. Виктор увидел, как его истребитель вынырнул откуда-то снизу и, стуча пулеметами, погнался за уходящим вверх сто десятым. Второй по-прежнему висел у Саблина на хвосте, его хищный нос, с нарисованной там осой, был довольно близко. Решив долго с ним не возиться, Виктор ушел в вираж, полагая, что тяжелый истребитель неминуемо отстанет. Однако фашист почему-то так не думал, охотно последовал следом и вскоре начал догонять. Саблин тянул ручку изо всех сил, с оконцовок крыльев его «Яка» уже срывались белые жгуты воздуха, но желто-черная оса не отставала. Он не понимал, в чем дело: тяжелый истребитель должен иметь худший вираж, это как азбука, однако на деле получалось иное. Нос фашиста озарился вспышками, и воздух в считаных сантиметрах от «Яка» загудел, раздираемый свинцом. Сразу вспомнилось табличное носовое вооружение фашиста в две пушки и четыре пулемета, и стало грустно – зацепит хоть краем и конец. Понимая, что жизнь повисла на волоске, Виктор отжал ручку управления и, немного разогнавшись, резко потянул вверх. «Як», лишенный скорости на вираже, набирал высоту неохотно, трясся и в любую секунду готов был сорваться в штопор. Но это было спасение. Немец, так ловко перекрутивший его в вираже, пошел за ним вверх следом и теперь беспомощно завис без скорости, метров на двести ниже.