Ландшафт а Силезии. На заднем плане — горы
Якоб Бёме родился в 1575 году в Альт-Зайденберге, лежащем южнее Гёрлица вблизи границы Богемии. Не представляется возможным установить точную дату его рождения. Его отца Якоба и его мать Урсулу Франкенберг характеризует как «бедных и незначительных крестьян добротного немецкого покроя». Однако Рихард Ехт доказал, что семья была отнюдь не бедной: «она располагала 16-ю рутами земли, что составляет 35 гектаров. В церкви Зайденберга Якоб Бёме-старший записан в качестве «церковного отца» (служителя церкви) в числе прочих пастырей и вспомоществователей Божьего дома. Таким «церковным отцом» был уже дед Бёме — Амброзиус. По-видимому, семья Бёме издавна проживала в этих местах. Хотя непосредственные предки могут быть удостоверены только с середины XVI века, известно, что некий Ганс Бёме жил в Альт-Зайденберге уже в начале XIV века. Эта фамилия в различных вариантах встречается в силезском Лаузице. Более существенным представляется свидетельство, согласно которому в Силезии и Лаузице находили себе слушателей проповедники покаяния и приверженцы мистических учений, возвещавших наступление Тысячелетнего Царства Божия. «Я думаю, что в Силезии часто возникали социальные предпосылки к тому, что простые люди начинали именовать себя пророками покаяния и предсказателями близкого Конца»[6],— пишет Вилл-Эрих Пойкерт, силезский этнограф и биограф Бёме.
Приверженцы мистической набожности, в частности последователи дворянина Каспара фон Швенкфельда, принадлежащего лигницкому кружку, ожидали от подлинной Реформации всеохватывающего духовного обновления и все более и более дистанцировались от «церкви каменщиков», поскольку они полагались на то, что их наставит божественный свет библейского слова. Равно и лютеранский пастор из Чопа Валентин Вайгель считал себя служителем «духовной церкви», в которой Христа можно обрести «без книг и Писания»[7]. Важно отметить и то, что во времена Бёме Силезия была местом действия учеников Парацельса. Здесь, в Гёрлице, копировались труды Парацельса. Бартоломеус Скультетус, бургомистр Гёрлица, ученый, считался его последователем. Пойкерт конечно прав, когда говорит об «атмосфере пансофизма и влиянии Парацельса» касательно тех лет. В этой атмосфере Бёме жил и творил. Нет нужды говорить, что человек, которого уже современники называли «тевтонским философом», не может быть истолкован, если мы будем знать лишь о его ближайшем окружении.
Родители видели, что слабое сложение сына не позволит ему зарабатывать хлеб насущный трудами крестьянина, поэтому они выбрали ему ремесло. Сначала они послали Якоба в деревенскую школу в Зайденберге. А до того как они смогли отдать его сапожнику в ученики, мальчик время от времени должен был пасти скот. «В пору его пастушества с ним случилось следующее происшествие. (Он сам рассказал мне об этом и показал место, где все произошло.) Однажды около полудня он отстал от других мальчиков и на вершине не очень удаленной горы Ландескроне нашел вход — подобие дверей, образованных сросшимися красными валунами. Неискушенный мальчик вошел внутрь и натолкнулся на большую кадку с деньгами. Он испытал необъяснимый ужас и ушел оттуда, ничего не взяв. Спустя некоторое время он в компании других пастухов вновь поднимался туда, но входа уже не нашел…»[8]
Можно спорить о том, в какой мере это сообщение Франкенберга соответствует историческим обстоятельствам. Франкенберг разглядел здесь «подготовку к духовному восшествию в сокрытую сокровищницу божественной и природной мудрости». И все же этот эпизод достаточно выразителен: пещера, таинственная кадка, которая пробуждает у мальчика не алчность, но ужас, напоминают обстоятельства инициации, во время которой у человека открывается ирреальное зрение. Эта интерпретация не исключает собственно реальных подробностей происшедшего. То, что переживания этого рода встречаются и в наше время, подтверждает психолог подсознательной глубины К. Г. Юнг, которому в детстве случилось пережить нечто подобное в форме потрясшего его сна. Юнг назвал это «посвящением в царство Темного»[9]. В случае Бёме можно сказать: «посвящение в царство Глубины». Об этой таинственной глубине Бёме неоднократно свидетельствует уже в первой своей книге »Этой глубины не может измерить никакая тварь»[10].
7
О Schwenckfeld и Weigel сравн.: W. Nigg. Heim- liche Weisheit. Zürich— Stuttgart, 1959. S. 54 f bzw. 96 f.