С другой стороны, для Бёме, как для внимательного наблюдателя процессов, происходящих в церкви и мире, не было тайной, что догматические споры о ключевых понятиях между приверженцами Лютера и Кальвина давно перестали быть просто спорами. Однажды Бёме заметил: «Мнения о Чаше и личности Христа, которые теперь имеют хождение в Германии, выросли на дереве Антихриста, и сами они — его порождения»[188], Быть кальвинистом или же так называемым криптокальвинистом означало общественную диффамацию. Все это было глубоко чуждо Бёме: «Ибо Христос не обитает в спорах, но Он пришел к нам в благодати. И если мы приемлем Его подобающе, то и Он приемлет нас и тогда нет никакой нужды в спорах и мнениях, но Он хочет от нас единственно того, чтобы мы пребывали в Нем, и Он хочет пребывать в нас, а также чтобы мы любили себя в Нем, как Он любит нас в себе…»[189] И теперь необходимо восстановить Адама, в образе которого пало все человечество. Теологические и вероисповедальные споры не решают этой задачи, они, скорее, следствие грехопадения. Иначе говоря: для Бёме имеет решающее значение реальность бытия-в-Христе, как это определяет в своих Посланиях апостол Павел и как это прояснил евангелист Иоанн в многократно приводимой Бёме притче о винограднике и лозе.
Наконец, не следует забывать, что Грегор Рихтер дал сапожнику наглядный урок того, каково действительное состояние церкви, вследствие чего у этого доверчивого члена общины и читателя Библии «от ужаса и скорби волосы встали дыбом». Потрясение беспомощного Бёме было тем больше от того, что он понял, что ни гёрлицкий магистрат, ни вышестоящее церковное начальство не пошевельнут и пальцем для того, чтобы «заткнуть рот» «духовному» памфлетисту и старшему проповеднику в церкви Св. Петра, на что напрасно рассчитывал Бёме. Лютер в современном ему папстве видел институт Антихриста, а Бёме обратился к обладателям пасторского служения с таким увещеванием: «Ваше проповедничество совершенно напрасно, ибо Христос посредством вашего слова не доходит до слушателей. Для того чтобы это произошло, вам нужно очистить ваши порочные рты от дерьма и издевок; потому что в хуле действует сатана. Христос же действует в чистой душе, а хула — Антихрист… С вашей хулой вы нуждаетесь в молоте сатаны, прикрытом пурпурной мантией Христа. Сердце ваше полно желчи и горечи. Увы, таково время!»[190]В чем же состоит протест протестанта Бёме?
«Защитная речь против Грегора Рихтера», издание 1730 года
Грегор Рихтер в своем последнем «пасквиле» упрекает сапожника в том, что он своими «экстазами» и «мечтами» обольщает «сердца верующих». Бёме на это отвечает так, что становится ясно, каково его отношение к официальной церкви: «Я вовсе не увожу людей от пропо ведей и слов Писания, вы несправедливы ко мне. Я же говорю, что вы должны храм Иисуса Христа привести к этому слову как готовая к покаянию и страждущая душа, которая слышит в нем поучение»[191]. Бёме приводит некоторые места из Библии, указывающие на то, что важнее всего услышать «Слово в словах» (К. Барт), то есть услышать живой голос Бога в Писании. В принципе только «покаянная душа», то есть человек обращенный и обновленный, может «услышать голос Христа, будь то в проповеди, в чтении или в речи, ибо так нас учил Христос. Ему я верую больше, чем любому искусству. Потому что историческая вера — эта пустая кожура — с ее знанием, ее суетой и утешениями без силы и без серьезной веры мертва».
Он отвергает также и лицемерный религиозный формализм. Бёме считает заслуживающим осуждения не само по себе ежедневное хождение в церковь прилежных прихожан, но скорее повсеместно практикуемое поверхностное обхождение с церковными формулами и формами. Именно это слышится в его словах: «Этого еще мало, что мы ходим в церковь и принимаем причастие». Это — отказ от ханжества. Для Бёме существенно «доказательство духа и силы», как это высказал Готтхольд Эфраим Лессинг столетие спустя в своей статье «Учение Христа и историческая правда». И если Лессинг в этой работе обсуждает вопрос, в каком отношении находятся друг к другу «случайные исторические истины» и «вечные истины разума», то для Бёме речь идет о расхождении между «исторической верой», которая остается на поверхности, и «правильной верой, которая есть сила. Дух и жизнь». Бёме понимает под ней «огонь божественного слова, который горит и светит, который от Бога… Правильная вера — живая действующая сила Бога. Этот жгучий огонь — пламенная любовь Бога, которая вырывается наружу и свершает дело»[192]. Так может говорить только тот, кто сам воспламенен и кто познал динамику живой веры. Перед нами один из тех, кто охвачен огненным духом Илии, воспламенен «Hithlahawuth» (возжиганием), как именует это состояние восточноиудейский хасидизм. Можно вспомнить слова Исраель-бен-Элизера, прозванного Баал-Шем-Тов, которые в переводе Мартина Бубера звучат так: «Пусть человек восхитится качеством порыва. Пусть он подымется в порыве из своего сна, ибо он освящен и стал другим…»[193].
193
Martin Buber. Des Baal- Schcm Untcrweisung im Umgang mit Gott. См.: Werke III. München — Heidelberg, 1963. S. 52.