И обреченно закричал.
У нас на глазах погибал гордый властелин океанского неба, вечный спутник моряков в дальних плаваниях.
Я обвел глазами всех, кто был в рубке. Капитан, каменно сжав челюсти, хмуро смотрел на погибающую птицу. Штурман Гена побледнел. На глазах Фомича копилась влага.
— Может, выудим? — подал голос штурман Гена. Капитан не сразу ответил.
— Все равно погибнет.
Альбатроса уже было не спасти — губительная нефть разъедала его тело. Даже если бы мы и вытащили его на палубу (а это легко сделать), все равно бы он не выжил.
Но альбатрос продолжал битву за свободу, воля к жизни не покинула его. Нет, он не сложил покорно крылья, отдаваясь судьбе, он бился, бился обреченно, как гладиатор, и, может быть, уже и понимал свою обреченность, но не желал сдаваться и сражался до последнего.
Над ним кружил его верный товарищ, пытаясь помочь ему, издавал призывно-тоскливый клич, звал в небо.
Может быть, это была супружеская пара? Может, она или он хотел вызволить ее или его?
Предсмертный крик погибающего альбатроса и тоскливо-беспомощный призыв летающей над ним птицы резали слух, и тревога до боли сжимала сердце.
Мы прошли мимо альбатроса — его качнуло на нашей пологой волне. Со смертной тоской крикнул он нам вслед. Ни у кого не хватило духу оглянуться на обреченную птицу. Все хмуро глядели вперед, ожидая, когда же кончится это проклятое поле.
Над «Катунью» с отчаянным криком пролетел альбатрос, тот, другой, что кружил над погибающим. Увидев, что мы уходим, он кинулся за нами и несколько раз облетел траулер, молил о помощи, звал за собой. Поняв, что мы не поможем, снова полетел к месту, где погибал другой. Мне почему-то подумалось, что это — она. И она просила помощи для своего супруга.
Я оглянулся и с трудом различил место, где в последних усилиях бился альбатрос. Будто небольшой родничок толкался, вскипал в грязи, но силы его иссякли, и родник затих. Над ним продолжал кружить другой альбатрос, то опускаясь, то взмывая вверх, кружил и кричал, кричал, кричал...
Долго потом этот крик преследовал меня, гремел внутри, неожиданно врываясь в тишину рубки среди ночи ли, среди дня...
Альбатрос остался далеко позади, когда мы увидели какие-то комки грязи, впаянные в матовую поверхность нефти, и не сразу поняли, что это погибшие птицы. Чайки ли это были, или еще какой породы птицы — уже не разобрать. Множество птичьих трупов было разбросано по зловещей гиблой пустыне. «Катунь» шла как по полю битвы после побоища.
По бортам в густой вязкой жидкости продолжала тянуться дохлая рыба, уже не серебристо сверкающая, <но безобразно грязная, потерявшая свой природный цвет.
Можно подсчитать, сколько миллионов тонн нефти выливается в океан, какую площадь она загрязняет, но как подсчитать, сколько гибнет рыбы, икры, мальков, всего живого в воде!
Глядя на альбатроса, на дохлую рыбу, на погибших в нефти птиц, нетрудно представить себе судьбу других живых существ, по неосторожности или по глупости попавших в липкие объятия нефтяного поля. Вообразим на миг, что мы сами попали в губительный смог, что мы вдыхаем смертельные испарения, яд проникает через поры кожи в организм, отравляет кровь, выедает глаза, жжет, душит, вызывает мучительную смерть. Птицы и рыбы, попавшие в нефть, испытывают те же муки, и спасения им нет.
Но это только то, что мы видим, что лежит на поверхности океана и нашего понимания катастрофы. Но мы не видим главного, не знаем, что происходит незримо для человеческого глаза, не догадываемся о последствиях нефтяной чумы. Во всяком случае, мало кто задумывается об этом.
Не задумывался и я, когда смотрел на огромное нефтяное поле, которое полным ходом пересекала «Катунь». Позднее, на берегу, я прочитаю научные труды, просмотрю колонки цифр, диаграммы и таблицы и, осознав, ужаснусь тому, чем грозит такой нефтяной разлив.
«Данные Национального комитета США по изучению океана и атмосферы свидетельствуют о том, что больше половины планктона загрязнено нефтью. Это не может не сказаться на биологических ресурсах океана» (Степанов В. «Природа Мирового океана». Просвещение, 1982).
«...В результате нефтяного загрязнения изменяются в море пищевые связи, нарушаются пути миграции, угнетается: морская растительность, гибнет планктон» («Морской горный промысел». Наука, 1981).
А планктоном, как известно, питается рыба, мелкой рыбой питается более крупная и так далее. Рыбой питается и человек. Такова пищевая цепь. И уничтожение одного из ее звеньев может привести к исчезновению последующих. Многие морские организмы, начиная с водорослей и кончая рыбами, погибают даже при незначительном загрязнении — от 5 до 50 частей нефти на миллион частей воды!