— Не слыхал что-то, — говорю я.
— А я вот яхту мечтаю купить, — признается Мартов. — В отпуске по Балтике походить. В Ригу, в Ленинград. А потом бы вокруг Европы махнуть. Летом — милое дело. Вот как купить, не знаю. У вас в министерстве знакомых нет?
В министерстве у меня знакомых нет, и, когда я признаюсь в этом, Мартов разочарован.
— Берегись! — весело кричит Зайкин.
Ваера загудели — трал вылезает на палубу.
Я бегу в рубку, посмотреть показания на фишяупе. Есть показания! Есть! Наконец-то пошла большая рыба. В хороший квадрат привел нас капитан, недаром говорят о нем, что знает он океан, как свой огород.
— Але, кто это идет по правому борту? — вдруг заговорило радио в рубке.
— «Катунь» идет, — отвечает старпом, сейчас его вахта.
— Вы откуда?
— Из Калининграда.
— А что вы тут делаете?
— В карты играем, — усмехается старпом.
— А когда вы тут появились?
— Советы капитанов надо слушать. А то вы как в темном лесу.
— «Катунь», «Катунь», — вмешивается какой-то новый собеседник. — Дайте рыбки. Теплоход «Белосток» говорит.
— Подходите.
— А вы где? Ваши координаты?
— Да мы тут — за косогором, возле осинника, — опять усмехается старпом.
— Нет, я всерьез, — обижается невидимый собеседник.
— Сейчас скажем.
— А то, понимаете, четыре месяца в рейсе и свежей рыбки не пробовали, — сообщает «Белосток». — Домой идем. Может, письма захватить?
— Кто был в Лае-Пальмасе? — раздается чей-то голос. — Какие там цены на скоропортящиеся продукты?
— «Буря» была, — отвечает «Буря».
— Скажите цены, заказывать будем.
— Картофель десять песет килограмм, морковь — десять, чеснок — пятнадцать...
— Але, але! — врывается кто-то. — Кто выловил пятнадцать тонн? Скажите ваши линии.
— О-о, проснулся! — смеются в ответ...
Я, не дослушав разговор, бегу на палубу.
Ну, заловили опять! «Под завязку» трал набит.
— Тонн сорок, — предсказывает Мартов.
Справа и слева ловят иностранцы, бороздят океан встречными галсами.
На соседнем траулере под непонятным флагом — не то грек, не то норвежец — лебедки не могут вытащить трал. Гудят, дрожат ваера, а трал ни с места. Половина его лежит на палубе, а другой конец висит за кормой. И вдруг мы видим, как матрос сбегает по огромному раздутому и скользкому тралу вниз, за борт, и режет дель. Рыба бьет в прорезь мощным фонтаном, разрывая надрез все больше и больше. Матрос едва успел отскочить. Мы замираем. Смертельный трюк, как в цирке, только без страховочной сетки. А матрос бежит уже обратно на палубу под восторженные крики.
Немалую смелость надо иметь, чтобы вот так, без страховочного каната, сбежать по набитому рыбой, скользкому тралу за корму и сильным ударом вспороть капроновую дель, из которой сделан трал. Это все равно что на фронте первым подняться из окопа в атаку.
Фонтан рыбы под страшным напором все хлещет из трала, летит вверх разорванная в куски сабля, сверкает на солнце, и, как трассирующие пули, выстреливает розовый бекас. За кормой тянется, медленно раздаваясь вширь, серебристая лента издавленной, истерханной в лохмотья рыбы. И лента эта становится все больше и больше. Над ней оглашенно орут и дерутся чайки. А рыба все хлещет и хлещет в дыру.
За кормой траулера по зеленому шелку океана тянется серебристый рыбий след. Огромное количество бросовой рыбы для чаек.
Серебристая река за кормой становится все шире и шире, тянется все дальше и дальше, к горизонту. И от этого становится не по себе. Что они делают? Что они делают?
Свой трал мы наконец вытащили. Он дышит огромной массой сдавленной в нем рыбы. Из ячеек торчат раскрытые рты сабли, расщепленные клювики бекаса. Эти рты, будто диковинные экзотические подводные цветы, усеяли весь трал. На первый взгляд даже и красиво. И только потом я вдруг соображаю, что это рты раздавленной рыбы.
И снова забиты чаны, и опять на палубе гора рыбы. Зайкин с добытчиками чинит прореху в трале, вдруг он вскрикивает и приседает. Я не сразу соображаю, что он наступил на шип морского сома, попавшего в трал вместе с бекасом и саблей. Костяной шип, как острый гвоздь, пропорол насквозь резиновый сапог и вошел в ногу. Побледневший Зайкин стонет, дергает ногу и никак не может освободиться от сома, который мертвым грузом, будто гиря, волочится за сапогом. Матросы кидаются на помощь, сдергивают сапог вместе с рыбиной. Из проколотой ноги сочится кровь.
— В госпиталь! — приказывает капитан.
Зайкин не может идти. Матросы уносят его на руках.