— Лена! Пробуждайся! Не уходи! — изо всех сил, кто-то трясёт. Бьёт по щекам ладонью, поднимает. Жанна, с трудом, приоткрыла веки. Дак это же Фаламей. Бородатый дурак. Чего ему нужно? Только надоедает.
Тот, открыв девахе рот, из фляжки, влил спирт. Жидкость обожгла глотку, внутренности. Жанна поперхнулась, закашлялась и стала, постепенно, приходить в себя.
— Пей еще! Не то умрёшь!
Сделала, уже сама, пару глотков. Жар пошел по телу. Мужик отпустил и начал собирать сушняк для костра. С помощью берёсты, быстро раздул пламя. Ветки запотрескивали, костёр разгорался. Фаламей снял куртку с Жанны, свитер и начал, руковицей, сильно растирать тело. Потом, растёр пальцы ног и ступни.
— Еще б немного, и замёрзла, девка!
Мишка был тут же. Радостно скулил. Именно
лайка и вывела Фаламея на «Елену».
— А Павел в трясине утонул.
— Павел? Его же Александром звали!
— Это неважно совсем. Главное, что человека больше нет...
— Как не знать! — мужик покачал головой. — Шатун же, в болото загнал.
— Значит, по следам нашим шли?
— Только милиция убралась, сразу, с Мишкой, и отправились.
— А менты, разве. Ну, в общем, что ли.
— Обманул я их. Тем более, лодку течением снесло.
— А я, еще днём, видела вертолёт. В тайге нас разыскивают.
— Таперича, вообще, не найдут. Решат, что сгинули, иль утонули.
Жанна не поверила.
— Как утонули-то? Если лодка не перевернулась!
— Мало ли. Деньги делили, того.
— Так ты всё знаешь?! Вон они, — сумки с баблом!
— Исчадье это сатанинское. Видишь, к чему привело!
— Из-за них, — Павел женщину хромую убил!
— Тем более. Искушения бесовские сильны.
Опьяневшую деваху потянуло на откровения.
Ведь человек этот, спас её от верной гибели. И от милиции, вчера прикрыл.
— А я тоже, не сахар. В общем, взятки брала. Короче.
Фаламей замахал рукой.
— Не рассказывай! Все мы хороши!
— Так ведь.
— Счас отогреешься и пойдём. Избушка недалеко.
— Как недалеко?!
— Круг вы сделали. А ты, — еще ближе подошла.
Жанна, пьяно, вытаращила глаза.
— А я думала, что.
— Думала, что километров тридцать сделали?
— Ну да!
— Твоё счастье, что тайгу не знали!.. На-ка, — еще выпей!..
Прошло семь дней. В избушке, Жанна стала, постепенно, выздоравливать. Простыла девка очень сильно, заработала бронхит. Обморозилась слегка. Однако лёгкие не воспалились. Фаламей отпаивал больную травами; давал медвежий жир и мёд. А еще через неделю, «взяточница» встала на ноги.
Засветло, Фаламей уходил в тайгу. Проверял и ставил петли и капканы. Охотился. Временами, рыбалил на реке. С дровами возился. А девчонка хозяйствовала в доме. Вспоминая о Павле, есть готовила, прибиралась и так далее. Выстирала вещи. С Вилюя воду носила. Но таилась редких моторок и барж. А долгими вечерами, они просиживали вместе.
«Старик» выделывал шкурки, валенки чинил; даже книги читал. Да и Жанна находила занятия. Шила одежду широкую, пелёнки нехитрые сделала; и еще, кое-что необходимое. Живот-то, что не говори, рос и рос себе. Играла с заячьими хвостиками, с псом Мишкой, с деревянной куклой, что выстрогал, по её просьбе, хозяин. Хоть 19 лет, а дитё малое да, похоже, глупое. Какое там рожать и поднимать ребёнка! Совсем другое, на уме-то было. Но и не совсем другое, если, по правде сказать.
Спали они вместе, на единственном топчане. На полу, холодновато уже дядьке стало. В конце октября, ударили сильные морозы. 50 градусов, не меньше. Словом, оказались в «постели» вдвоём. И всё бы ничего, но мужик есть мужик, а женщина есть женщина. С каждой ночью, томление обоих возрастало. Впрочем, Фаламей и виду-то не подавал. Девка беременная, и всё такое. Тем более, зарок себе давно уже дал. Все грехи людские — дьявольское искушение. Что пьянка, что курение, что прелюбодейство ни к чему хорошему не приведут. О душе надо заботиться, Бога почитать. Но влечение к молодому телу (а может, и нежное чувство) были, как не крути, сильнее его. Короче, влюбился мужичина на старости лет! И ничегошеньки поделать с собою, дураком, не мог. Седина в висок, бес — в ребро! Новоиспеченный Сергий с юной совратительницей.