— Я могу сесть на него сегодня же? — вдруг загоревшись, спросила Мария до Пилар.
— Если хотите… Но только здесь, на манеже, под моим присмотром.
— А если мне захочется выехать с манежа?
— Но конь еще не готов, барышня. Имейте терпение! Он учил животное поворотам, и учил не торопясь.
— Но ты же знаешь, что отец отдал его мне.
— Но только после того, как я скажу, что конь… Здесь, на манеже, все лошади мои.
— Только лошади…
— Да, только лошади.
Мария до Пилар поднялась со скамьи и пошла, сопровождаемая гувернанткой, вниз по лестнице, ведущей на арену. Сама не зная почему, она вдруг почувствовала необходимость поставить на место слугу. У выхода на песок она принялась надевать шпоры на каблук левого сапога.
Объездчик остановил Эмира и повел его шагом.
— Очень ты любишь приказывать, Зе Педро, — резко сказала Мария до Пилар. — Считаешь, что ты родился для того, чтобы приказывать…
— Все, барышня, любят…
— И ты считаешь, что здесь ты один командуешь?
— Так распорядился ваш отец — Диого Релвас, сеньорита.
— Тогда готовь коня, чтобы я могла на нем ехать. И быстро!
— Отвечать будете вы?
— Я не совсем понимаю, почему ты мне задаешь вопросы…
— Чтобы их не было у меня…
— Ты боишься, что…
— Я никогда не видел, какого цвета страх.
— Тогда тем более. И кончай разговоры. Ты останешься здесь и будешь обучать верховой езде мисс Карри. Дай ей самую кроткую лошадь.
С помощью конюха Зе Педро оседлал Эмира. У него был обычный заносчивый вид, но сейчас на его смуглом лице не играла загадочная улыбка, которую он перенял у мадридских матадоров.
— К вашим услугам, — сказал он, когда конь был готов. — Избегайте давать Эмиру шпоры, сделайте милость.
Сидя на лошади, Мария до Пилар взяла вожжи и кнут, который подал ей конюх, и хлестнула им по плечу Зе Педро. Она смотрела на него с презрением, явно показывая гувернантке, как здесь, в их доме, относятся к слугам. Зе Педро опустил глаза, но она тут же, тронув кончиком кнута его подбородок, заставила взглянуть на себя.
— Я оставляю тебе мисс Карри, хоть ты и сказал, что лошади не любят женщин на манеже. Не знаю, слыхал ли ты когда-нибудь от моего отца, что в каждом мужчине сидит необъезженный жеребец. Отвечай.
— Нет, сеньорита, не слышал.
— Так вот, жеребец, который сидит в тебе, похоже, тоже не любит женщин на манеже.
— Я исполняю приказ… И приказ вашего отца. — Сейчас он смотрел на нее твердо. — И потому…
— Что?!
В этом «что» Зе Педро почувствовал просьбу Марии до Пилар не договаривать все до конца. Он вспомнил их дружеские отношения последних лет, вспомнил их прогулки по деревне и взгляд, которым она его одарила в тот день на бое с молодым бычком под открытым небом. И сейчас, после такого враждебного разговора, опять она смотрит на него тем же взглядом.
— Не гоните очень Эмира, он на манеже всего только третий месяц.
— Хорошо. Скажи, пожалуйста, Атоугии-младшему, чтобы составил мне компанию. Тебе он не нужен? Я хотела бы, чтобы ты остался с мисс Карри, один.
Обрадовавшись представившейся возможности, молодой Атоугиа, как только Зе Педро приказал ему вывести еще кобылу, бросился исполнять приказание. Мария до Пилар направила Эмира к выходу. Но без особого удовольствия. Теперь она почувствовала смену настроения, так свойственную ее экзальтированному характеру. Она бы даже поплакала, если бы это было можно. Ей очень хотелось крикнуть мисс Карри что-нибудь шутливое, но это у нее не получилось.
Сидя в седле, она была во власти Эмира, который повез ее по садовой аллее. Отъехав на приличное расстояние, она обернулась.
Зе Педро стоял, прислонившись к двери манежа, и махал ей шляпой. «Должно быть, боится, что конь меня сбросит», — решила Мария до Пилар. Спустя какое-то время Атоугиа-младший, пустив кобылу рысью, догнал ее у опушки леса.
— Поезжай! Поезжай вперед, — приказала она ему.
«И что там, на манеже, делает мисс Карри?»
Н— да, вот это вопрос!..
Есть вопросы, которые никто и никогда не должен задавать сам себе, если ему известна решительность женщины среднего возраста. И известно ее буйное воображение, даже когда она не влюблена.