ДЖИНН. (доставая из шкафа туфли) На толстом каблуке?
ПИТЕР. Да, именно.
ДЖИНН. (надевая туфли и оглядывая себя в зеркале). И голова ее была чуть откинута назад?
ПИТЕР. Да, слегка…
ДЖИНН. Ну, господа, можете повернуться.
ПИТЕР и РОЛАН поворачиваются и застывают в изумлении.
ДЖИНН. Что вы молчите? Скажите что-нибудь!
Пораженные, они продолжают молчать.
Перед ними вылитая Света.
ДЖИНН. Я что, вам не нравлюсь? РОЛАН, у тебя случайно нету «Капитала»? (РОЛАН не в силах открыть рта. ДЖИНН подходит к полке, выбирает первую попавшуюся книгу, хватает со стола корочку хлеба и садится на диван). Ну, вот… Сорок седьмой год, июнь, Ленинград. Екатерининский садик на Невском проспекте. На зеленой скамейке сидит девушка в ситцевом платье, грызет горбушку и штудирует Маркса.
ПИТЕР. (не веря своим глазам). Невероятно! Невозможно! Вася, это Света, твоя будущая мама.
Он поднимается и идет к ДЖИНН, не в силах оторвать от нее глаз.
ДЖИНН. (продолжая) И тут, мимо скамейки, идет молодой и красивый, идет очаровательный шалопай. И не может оторвать от нее глаз (ПИТЕР останавливается. И застывает. И что-то там говорит, что-то там бормочет). Ну, бормочи, Петя.
ПИТЕР. Это галлюцинация…
ДЖИНН. Нет, не это. Говори то, что говорил тогда (повторяя свои слова). И молодой шалопай что-то бормочет…
ПИТЕР. Вы, вы обалденно красивы. (он уже ПИТЕР той поры).
ДЖИНН. (она уже СВЕТА). Вы что-то сказали?
ПИТЕР. Вы прекрасны.
ДЖИНН. Ничего не понимаю.
ПИТЕР. Я пропал. Все. Я пропал.
ДЖИНН. У меня завтра экзамен. И я не понимаю, что вы говорите.
ПИТЕР. Как вас зовут?
ДЖИНН. Карл Маркс и Владимир Ленин. Понимаете?
ПИТЕР. Вас, вас! (тыкает в нее пальцем). Я — ПИТЕР, а вы?
ДЖИНН. А-аа! Я СВЕТА, СВЕТЛАНА.
ПИТЕР. СВЕ-ТА, СВЕ-ТА. СВЕ-ТА- ПИТЕР
ДЖИНН. (весело). ПЕТЯ.
ПИТЕР. СВЕ-ТА- ПЕТЯ
ДЖИНН. Вы откуда, ПЕТЯ?
ПИТЕР. С гор.
ДЖИНН. Вы совсем не похожи на грузина.
ПИТЕР. Я не грузин. Я с других гор. Я с Альп.
ДЖИНН. А кто живет в Альпах?
ПИТЕР. В Альпах живут шалопаи, которые спускаются в белую ночь, чтобы встретить девушку, читающую «Капитал». А что это за каменная дама перед нами?
ДЖИНН. Эта? Это памятник Екатерине II, внучке Петра.
ПИТЕР. А люди вокруг?
ДЖИНН. Это ее фавориты.
ПИТЕР. У вас столько же кавалеров, как и у Екатерины?
ДЖИНН. Нет, я пока не царица.
ПИТЕР. Но вы будете.
ДЖИНН. Вы так думаете?
ПИТЕР. И потом — вы красивее. Что вы едите? Хлеб?
ДЖИНН. Да, будущая царица ест горбушку. Удивительно вкусно. Хотите попробовать? (она протянула).
ПИТЕР. Замечательно.
ДЖИНН. А если б еще у нас была горчица и соль — это б было бесподобно.
ПИТЕР. А с маслом не было бы вкуснее? С маслом и с сыром?
ДЖИНН. Возможно. Давно не пробовала ни того, ни другого.
ПИТЕР. Почему?
ДЖИНН. (рассмеявшись). Потому что горбушка — самое вкусное на свете. Просто, чтобы это понять, надо чуть-чуть поголодать.
ПИТЕР. Вы голодали?
ДЖИНН. Три года. У нас была блокада. Вы слышали в Альпах про блокаду?
ПИТЕР. Да, конечно.
ДЖИНН. У нас не было ничего — ни масла, ни сыра, ни крупы. Только 125 граммов в день и бомбы, и дикий холод. И даже не работал театр, видите, вон, за забором. Это мой любимый — Академический Театр имени Пушкина. Самый старый русский театр. Сейчас в нем идут «Три сестры».
ПИТЕР. «Три сестры»… А сколько у вас?
ДЖИНН. Ни одной.
ПИТЕР. Жаль, что я не Чехов. Я б написал пьесу «Девушка с горбушкой».
ДЖИНН. Комедию или драму?
ПИТЕР. Трагикомедию с хорошим концом. А сколько братьев у девушки с горбушкой?