— Ты сказал «замедлить»? — зацепился я за самое, на мой взгляд, главное в его словах. — Не остановить? Только замедлить?
После небольшой паузы, медоед появился передо мной, сходу заняв немало пространства. Его глаза, горящие холодным огнём, изучали меня с непривычной внимательностью.
«За счёт того, что я поглощаю духовную энергию поверженных нами врагов, ты становишься сильнее, Ян, — наконец ответил он. — Но тебе должно быт прекрасно известно, что ничего в этом мире не даётся просто так. А уж сила всегда требует платы. Духовная энергия, которую я поглощаю, несёт в себе не только мощь, но и часть сущности поверженных сильных духов. Их инстинкты, их ярость, их желания. И чем больше я поглощаю, тем сильнее мы оба становимся, но, при этом, тем сильнее отголоски… сущностей поверженных нами врагов влияют на нас».
— Значит, это не просто мои эмоции? — я сжал кулаки, ощущая, как, после слов Иня, внутри меня начало клокотать что-то чужое, чуждое мне. И в этот раз я чётко осознал, что эти эмоции не мои.
«Отчасти твои, отчасти — нет. Но ты должен научиться контролировать это. Иначе…»
— Стану Извращённым? — с грустью перебил его я.
От возникшей мысли у меня по спине пробежал холодок. Вспомнились слова Иня о тех, кто позволил духам полностью поглотить свою человеческую суть. Перед глазами встал тот ханец, которым завладел дух, и как он его изменил.
Становиться монстром я не хотел и, раз уж пошло такое дело, не собирался.
— Как мне этого избежать?
«Извращённым ты не станешь, — ответил Инь на мой первый вопрос, чем вызвал у меня нешуточное облегчение. — Да, со временем ты можешь… немного потерять себя, но ты уже делаешь то, что помогает тебе сохранять свою человечность. Не позволяет превратиться в зверя. Осознавая проблему, воин держит её под контролем. Ты — воин. В этом нет сомнения. Но, к сожалению, этого мало. Тебе нужно не просто сдерживаться — тебе нужно приручить эту силу. Сделать её частью себя, а не позволять ей управлять тобой».
Я тяжело вздохнул, понимая, что не всё, так просто. Ведь не зря он в самом начале упомянул о том, что всё это может лишь замедлить процесс.
— А что, если мы перестанем поглощать духовную энергию? — спросил я, впрочем, не надеясь, что его ответ сможет меня утешить.
Инь недовольно рыкнул, и в его голосе впервые прозвучало раздражение.
«Перестанем поглощать энергию? Ты смеёшься надо мной? Мы стоим на пороге войны, Ян! Триединый Конь скоро будет здесь, ниппонцы уже захватили Хай-Женчу и могут наведаться сюда, а ты хочешь остановиться? Как ты собираешься защищаться от них и защищать тех, кто доверился тебе?»
— Я всё это прекрасно понимаю, — мрачно ответил я, — но…
«Нет никакого „но“. Без силы нам не выжить, и мы будем становиться сильнее. Прости. Ты знал, на что идёшь. Месть, которую ты так жаждал, свершилась. Я помог тебе. Теперь же, твоя очередь помочь мне. Последняя оставшаяся ищейка чувствует меня и идёт сюда. Если у меня не хватит сил, чтобы покончить с ней, то это будет означать конец. Конец для нас обоих, человек!»
— Что ещё за ищейка? — не понял я. — Ты ничего не говорил мне раньше ни о каких ищейках. Только о мести за… за что, кстати?
«Не помню, — мрачно ответил мне Инь. — Только я чувствую, нет, я знаю наверняка, что должен его убить. И что он точно придёт за мной».
Вывалив на меня всё это, он исчез, оставив меня наедине с тяжёлыми мыслями.
Через неделю, после нашего разговора, отряд наших бойцов столкнулся с отрядом ниппонских разведчиков. Их всех перебили, не дав никому из них уйти, но это был тревожный звоночек. Воевать в две стороны мы были не готовы. Нам бы с кем-то одним из них справиться хотя бы… Однако, несмотря на наши опасения, шло время, но больше отрядов ниппонцев никто не встречал.
До меня доходили непроверенные слухи, что они столкнулись сначала с недобитыми монголами, а потом с армией Императора, который повелел кланам отбить эту жемчужину у захватчиков. Так ли это, выяснить нам не удалось, так как рисковать разведчиками и отсылать их слишком далеко, никто не желал.
А ещё через три недели к Хэй Ху подошла армия монголов.
Не передовой отряд, не разведчики — настоящая армия. Тысячи всадников, покрытых пылью долгого пути, растянулись по равнине, словно чёрная туча. Над ними развевались знамёна с изображением белого коня, на красном фоне и с чёрными звёздами.
«Триединый Конь, — со сдерживаемой яростью прошептал Инь у меня в голове. — Он пришёл».
Я стоял на стене, вглядываясь в приближающиеся ряды врагов, похожих на орду саранчи. Акамир, Лэй, Юнгур и другие командиры молчали рядом, понимая, что сейчас любое слово будет лишним. Чувствовалось, что вид монгольской армии со стен города их поразил. Одно дело штурмовать стены, будучи в составе подобной орды. И совсем другое дело осознавать, что скоро все они обрушатся на ставшие резко такими ненадёжными стены.