«Его. У тебя будет сын, — вмешался в мои мысли Инь, который мог видеть намного больше, чем я. — Только для того, чтобы он смог появиться на свет, нам надо сегодня победить. Так что соберись. Сражаться придётся не только мне, но и тебе!»
Слова медоеда вызвали разные чувства. Я был и рад, что у меня, оказывается, появится наследник, и раздражён, что дух влез в мои мысли, чего у него, по его же словам, раньше не получалось сделать. Видимо, как он меня и предупреждал, граница между нами всё больше стирается, и вскоре я перестану существовать как «Ян», превратившись в часть своего духа. Горько и обидно.
Конь сидел на коне.
Это могло бы звучать, как шутка, но выглядело слишком устрашающе со стороны, чтобы над этим смеяться. Его доспехи сверкали на солнце, а из тела словно рвались три духа трёх разных стихий: света, тьмы и огня.
— Пришёл отомстить мне за смерть своего сына? — спросил я, не желая затягивать наше общение.
— Мне плевать на его смерть. Он был важен человеку, который стал для меня вместилищем, — пророкотал Монгол, жутким голосом, в котором не было почти ничего человеческого. — И я пришёл не за тобой! Покажись, Медоед!
Инь не заставил себя долго ждать. Он возник неожиданно, тут же довольно прорычав:
— Ищейка! Последний оставшийся в живых. Только твоя смерть отделяет меня от того, чтобы вспомнить всё, что я когда-то забыл. Я чувствую это!
— А ты успел набраться сил, — послышался недовольный голос Коня в ответ. — Надо было найти тебя раньше.
— Надо было, но ты заигрался в человеческие игры, — пренебрежительно усмехнулся медоед. — Как и остальные, которых я уже убил и пожрал.
— В этом вся твоя суть, Пожиратель! — с неожиданным гневом воскликнул Конь. — Именно за это тебя свергли и почти уничтожили. Но ты сумел сбежать. Сюда, в мир людей! Как какой-то дикий неразумный дух!
— Вижу, ты многое обо мне знаешь. Больше, чем Тигр или Змей. Я не понимаю, о чём ты говоришь, но обязательно узнаю это, после того, как поглощу тебя целиком, до последней капли духовной силы!
Слова Иня взбесили Триединого Коня. Он развёл руки в стороны и выпустил в нас сразу три свои стихии. Волна света, тьмы и огня смешались во что-то непонятное, устремившись, казалось, прямо в меня. Но на их пути встал Инь, грудью приняв этот удар, который, казалось, не нанёс ему никакого вреда.
— И это всё, на что ты способен? — фыркнул он, и его голос разнёсся вокруг, достигнув ушей всех воинов. — Знал бы, что ты настолько слаб, сам бы тебя нашёл ещё раньше!
Триединый конь, который и до этого с трудом сдерживал себя в руках, после такого окончательно потерял над собой контроль. Тело монгола начало изменяться. Его голова стала всё больше походить на лошадиную. Вместо левой кисти у него появилось мощное копыто. Но самое страшное было в том, что конь, на котором он сидел, потёк, словно мягкая глина.
Пока я с удивлением смотрел на происходящее, всадник и его скакун слились в единое целое. Тело монгола раздулось, став ещё больше и мускулистее. Шлем упал на землю. Голова коня исчезла, как и ноги Хана. Получившееся существо внушало трепет и омерзение одним своим видом.
«Мы должны убить его, Ян!» — с яростью в голосе прорычал Инь.
— С удовольствием! Только как?
«Придётся нам с тобой слиться».
— Ты сможешь потом вернуть всё обратно. Так как было до этого?
«Не уверен, — честно ответил мне медоед. — Скорее всего, нет. Но другого выхода у нас нет. Он убьёт тебя раньше, чем я смогу до него добраться. А без тебя я сильно ослабну и всё, что смогу, это умереть в бою».
— Действуй! — согласился я, глядя на то, как бывший Хан Сарангэрэл заканчивает превращаться в монстра.
Вот только и я сам сейчас, если я правильно понял Иня, превращусь в нечто подобное. И как бы мне после этого не потерять себя…
Глава 29
Инь не стал медлить. Стоило мне согласиться, как он оказался рядом, и его тело растворилось в воздухе, а затем мощный поток духовной энергии хлынул в меня, заполняя каждую клетку, каждую частицу моего существа. Боль была невыносимой. Казалось, будто меня разрывают изнутри, а затем собирают заново, но уже по-другому.
Кости хрустели, сухожилия натягивались, кожа покрывалась густой шерстью. Я чувствовал, как меняется мой разум, как мысли медоеда сливаются с моими, как ярость и жажда боя затмевают всё остальное.
У меня с трудом получалось удержаться и не раствориться в сознании Иня. Отчасти, в этом мне помогал его голос, который без остановки твердил мне: