«Держись. Ты должен держаться. Сопротивляйся, но позволь мне слиться с тобой. Пытайся сохранить себя!»
И я пытался. Я понимал, что ему было бы намного проще подавить меня, тем более, что я дал на это согласие. Но, вместо этого, он всеми силами помогал мне сохранить в себе человека. Ущербного и слабого, на его взгляд, но человека. И я был ему за это благодарен.
Когда изменения завершились, я уже не был человеком. Но и не стал Извращённым. Я был чем-то средним — существом, тело которого отчасти напоминало медоеда, но с человеческим разумом, пусть и затуманенным звериными инстинктами.
Я взглянул на свои руки, которые стали больше. Провёл ладонью по лицу. Ощутил, что человеческого там если и осталось, то очень мало. Скорее всего я сейчас похож на медоеда. Открыв рот, я ощупал острые клыки, в которые превратились мои зубы.
«Получилось, — раздался довольный голос Иня. — А теперь, моя очередь. Позволь мне расправиться с ним самому. Не мешай».
Это было странное ощущение, когда я начал двигаться, при этом не приложив никаких усилий. Я словно превратился в одну из тех кукол, которыми двигают кукловоды. И, стоит признать, что Инь, который перехватил контроль над моим телом, двигался намного лучше, чем я. Не уверен, что смог бы повторить эти плавные, грациозные движения, в каждом из которых сквозила смертельная опасность.
Триединый Конь, закончивший своё превращение, издал рёв, от которого, казалось, задрожала земля. Он был огромен — больше любого человека или духа, которого я когда-либо видел. Его тело переливалось тремя цветами: чёрным, золотым и багровым.
— Ты не стал поглощать суть своего носителя, Пожиратель? Но почему? — его голос гремел, словно гром.
— Ты не поймёшь, — тряхнул головой я-Инь. — Предлагаю решить всё поединком. Ты и я. Без армий. Один на один. Сила против силы. Если я проиграю — город твой. Если проиграешь ты — то люди, которых ты привёл с собой, уйдут и больше сюда не вернутся.
Наши голоса гремели в тишине, которая царила в обеих армиях. Думаю, что каждый слышал, о чём мы говорили. Не думаю, что ханьцев обрадовали озвученные мной условия. Но, у них просто не было выбора. С другой стороны, моя победа позволила бы им сберечь свои жизни. Так что они точно с нетерпением ждали ответа предводителя монголов. А вот что было в головах у монголов, мне было неведомо.
Триединый Конь неожиданно рассмеялся.
— Хорошо, медоед. Будь по-твоему. Я принимаю твои условия!
Я-Инь кивнул на его слова и бросился вперёд.
Наши тела столкнулись с такой силой, что ударная волна разметала пыль и камни вокруг. После столкновения, Триединый Конь попытался ударить меня в грудь копытами, но я-Инь перехватил их и попытался уронить Коня на землю. Не удалось. Он оказался слишком тяжёлым, вдобавок, ищейка решил достать меня своим копьём.
Остриё его оружия скользнуло по доспеху и шкуре, не сумев добраться до тела. Он резко встал на дыбы, вынудив меня отпустить его ноги. В ответ, мои когти впились в его бок. Я принялся рвать доспехи, стремясь добраться до его плоти. Он снова попытался достать меня оружием, но я ждал этого и, стоило ему ударить меня по плечу, как древко его копья оказалось зажато у меня в руках. Вырвать его не получилось, зато я умудрился нанести несколько ударов когтями, практически отрубив верхнюю стальную часть.
Конь недовольно рыкнул и выбросил ставшее бесполезным копьё в сторону. По его телу прошла ещё одна волна изменений и его руки превратились в копыта, после чего он насел на меня всерьёз.
Этот бой, казалось, длился вечность. Я рвал его тело когтями, создавал под ним шипы из камня, стремясь распороть ему брюхо, превратил некогда богатые доспехи в бесполезные куски железа, со множеством разрывов, сквозь которые было видно израненное тело.
Он, в ответ, пытался достать меня своими копытами, каждое попадание которыми вызывало сильную боль. Если бы не крепкий доспех, то он давно бы превратил моё тело в отбивную, перемолов все кости. Усиленное после нашего с Инем слияния восстановление вышло на новый уровень. Я буквально ощущал, как все нанесённые моим врагом повреждения заживают спустя считанные секунды. Это было дико больно, но боль — это последнее, что меня сейчас волновало. Да и Иня тоже.
Я чувствовал всё, что ощущал он. Я боролся с собой, чтобы случайно не вмешаться, тем самым навредив нам обоим. Было дико быть одновременно и участником сражения, и словно смотреть на него со стороны, при этом испытывая на себе все прелести пропущенных ударов.