Поприветствовав вероникиных металлопанков, я ретировался к дверям зрительного зала, куда, кстати, уже валом валил народ. В зале отыскал своих сотоварищей, и мы не спеша взобрались на самые верхние ряды, расселись в углу прямо на полу и на ступенях.
Первой выступила группа ПУТТИ. Музыканты завели зал с пол-оборота. Мэднесс, как всегда голый по пояс, одетый лишь в бриджи с генеральскими лампасами, перепоясаный пулеметными лентами, с кобурой от маузера на боку, не оставлял сомнений в том, что анархия — мать порядка. С выражением свирепого дебила на лице он орал в зал: «Здравствуйте, Рейган! Здравствуйте, Тэтчер! Здравствуйте, Мао! Здравствуйте, Черчилль! Но я люблю Сергеича! Я люблю Сергеича!» И все понимали — он действительно обожает Сергеича.
Своим забойным роком «путейцы» подготовили благодатную почву для выступления следующей участницы программы. Ею была Янка с группой ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ. Как оказалось, ОКТЯБРИ — это временное формирование, предназначенное для музыкального сопровождения «панк-звезды из глухой Сибири» (так Янку назвала «Комсомольская Правда» в одной из своих статей). Состояли ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ в основном из участников группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА. Тут были и Аркаша, и Джек, и сам Егор Летов.
Несмотря на то, что под янкины мелодичные песни толпе побалдеть не удалось, все же ее концерт прошел «на ура». «Яна! Яна!» — скандировала разогретая публика почти после каждой ее песни. Сама панк-звезда, похоже, сильно взволновалась от своего выступления, потому что поднявшись после концерта к нам на верхотуру (многие из нашей компании были янкиными приятелями), она закурила и приумолкла.
Я не расслышал, как объявили выступление ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ. Но то, что суперпанки во главе с Егором появились на сцене, было ясно по оглушительному реву и топоту зрителей, по свисткам, сигналам горнов и трескотне барабанов. Так почитатели панк-рока встречали своих кумиров. Эта какофония звуков практически не стихала до самого окончания концерта.
«Я люблю голубые ладони и железный занавес на красном фоне!» — с ненавистью вопил Егор, наматывая на себя шнур микрофона. — «Я люблю умирать напоказ, погружаясь по горло в любую грязь!!! Некрофилия, некрофилия, моя изнуренная некрофилия!!!» Казалось, зычный голос лидера ОБОРОНЫ пронзал каждого насквозь. Многие в зале повскакивали с мест. Толпа была в экстазе. Впереди, возле сцены, бесновалась барнаульская урла. Среди кожанок и джинсовок мелькала розовая блузка «атаманши» Вероники.
«Рожденному мертвым пришейте пуговицы вместо глаз!», — яростно орал Летов. — «То, что не доделал Мамай, Октябрь доделал, довел до конца!» Зал ходил ходуном. Барнаульцы, не выдержав, повыскакивали на сцену и, стоя рядом с Егором, пели: «Партия — ум, честь и совесть эпохи! Здорово и вечно! Ха-Ха! Здорово и вечно!»
Когда ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА спела последнюю песню и покинула сцену, в зале тут же включили свет, дабы шумливая публика не надеялась на продолжение представления и побыстрее покинула помещение. Люди уже было потянулись к выходу, но тут на сцену выскочил Егор и начал говорить: «Я хочу вас предупредить, что на улице стоят любера, они думают спровоцировать махаловку. Поэтому советую вам держаться всем вместе!» На это Валера Рожков, ближайший друг Летова, задумчиво заметил: «Егору вечно любера мерещатся…» Однако, на сей раз опасность действительно была. Еще перед концертом около актового зала появились жлобы в тренировочных костюмах (некоторые — с комсомольскими значками на груди) и, ухмыляясь, пообещали «разобраться».
Предостерегающее выступление лидера ОБОРОНЫ поддержал и известный панк Щепа. Он встал посреди зала и, потопав своими кирзовыми сапогами по полу, крикнул: «Если вы хотите добраться до дому своим ходом, а не на скорой помощи, то собирайтесь возле выхода! Пойдем все толпой!»
Все же любители рока в тот вечер покинули место представления без каких-либо эксцессов. Может быть, любера предпочли не связываться с ними потому, что на стороне новосибирцев была «дикая» барнаульская урла. Кстати, Егору алтайцы понравились, и он пообещал съездить к ним на гастроли.
Вот так закончилась эта панковская тусовка. Она стала одной из последних немногочисленных вех умирающего массового новосибирского рок-движения.