Когда рассвело, я пошла вдоль игарапе. Затем забралась на скалу, чтобы осмотреться. «Кто знает, может, поблизости есть разработки балаты[24]»,— подумала я. Я несколько раз громко закричала, но мне никто не ответил. Мне стало очень грустно. «Вот теперь я заблудилась»,— сказала я себе и горько заплакала. С горы видны были только лес да другая высокая гора. «А не та ли это гора, вблизи которой жил друг моего отца по имени Алозио,— с надеждой подумала я.— Тогда неподалеку должна быть Большая река». Я вскарабкалась на вершину горы и крикнула изо всех сил: «Эйй, Эйй!» В ответ лишь крики обезьян, передразнивавших меня. «Если б вы были людьми, то увидели бы, как я плачу, и пожалели меня»,— подумала я и разрыдалась.
С вершины горы не было видно никакой реки — одни горы и лес, голубое и синее — слева, голубое и синее — справа. «Где-то тут должна быть гора Кукуй? — подумала я.— Она очень высокая, и ее видно издалека». Я смотрела до боли в глазах, но ничего не узнавала. Вернулась назад, поела немного птичьего мяса, легла и уснула. На следующий день соорудила загородку вокруг костра, доела баканы и птицу. Утром вспомнила, что индейцы рассказывали, будто на горе растет дикий картофель кара[25]. Я и в самом деле нашла его и снова легла спать не очень голодной.
Ночью мне приснился сон. Чей-то голос сказал: «Что ты здесь делаешь? У лесного ручья? Каждую ночь к нему приходит ягуар. Если ты останешься тут, ягуар тебя съест». Я проснулась, села, судорожно перекрестилась и стала озираться. Вокруг было тихо. Тогда я подумала: «Это был призрак. Быть может, душа моей умершей сестренки. Что же мне делать? Если я вернусь в шапуно, меня убьют. За что я так мучаюсь? Почему господь бросил меня здесь одну? Я никому не причинила зла. За что же господь решил меня покарать? За что?» И я опять расплакалась. «Ну и пусть меня убьют! Пусть меня убьют сегодня, но я вернусь. Больше я так не могу». Я сильнее боялась ягуара, который мне приснился, чем стрел саматари. Я взяла головешки и побежала назад к шапуно. Два больших тапира кормились возле тропинки. «О, тапиры, почему вы не люди?» И побежала дальше. К вечеру я услышала чьи-то голоса. Я свистнула, чтобы позвать людей, но потом испугалась и спряталась за куст. Наконец я подошла к шапуно саматари, взобралась на дерево и увидела человека, который вдыхал эпену и пел. Из его песни мне запомнились такие слова: «Пришли хекура, сели мне на грудь и запели. Я ни разу не спугнул их, когда они приходили, я не спал ни с одной женщиной!» Я подумала: «Может, это вернулся дядя тушауа? Не он ли это поет?» Но это был не он. Я узнала человека, певшего про духов, его звали Куираси.
«Я никому не сделала зла. Вернусь к той женщине, у которой жила последнее время. Может, через час меня убьют. Они захотят отомстить за девочку, ведь они уверены, что это я ее отравила». Я перекрестилась и пошла прямо к селению. Обогнув шапуно, я приблизилась к очагу моей хозяйки, раздвинула листья и вошла. Девочка сразу меня узнала и воскликнула: «Напаньума ка!» Ее мать вытаскивала занозы из ноги. Она удивленно взглянула на меня. «Я вернулась!» — сказала я. «Сейчас дам тебе поесть,— сказала моя хозяйка.— Подожди, я схожу за водой». И ушла.
Мне было страшно оставаться одной с ее мужем, потому что в тот день он вместе с остальными хотел убить меня. Он встал, взял красную уруку и начал натирать им грудь. Потом провел черные полосы на груди и вокруг рта и большие красные полосы на ногах. «Он красится перед тем, как убить меня!» — со страхом подумала я. А муж хозяйки, кончив разрисовывать себя, взял стрелы, которые висели высоко над огнем. Затем вынул из бамбукового колчана отравленный наконечник и вставил его в стрелу. «Сейчас он меня убьет». Сердце у меня забилось громко и быстро. Муж хозяйки взял лук и постучал пальцами по тетиве, проверяя, хорошо ли она натянута. Видно, она была натянута не очень хорошо, потому что он с одного конца отделил ее, подтянул и потом снова закрепил. Взял еще две стрелы и ушел.
Вернулась с водой моя хозяйка, и мне стало не так страшно. «Может, муж убьет что-нибудь,— сказала женщина.— Поэтому воду побереги, она нам еще пригодится». Она дала мне несколько бананов. Я была очень голодна, но не решалась приступить к еде — боялась, что муж хозяйки, обогнув шапуно, вернется и убьет меня. Но он не пришел. «Ложись в гамак»,— сказала мне женщина. Я поела бананов, легла в гамак и скоро заснула. Наутро женщина разбудила меня: «Вставай, возьми эти фрукты и свари их». Это были лесные плоды. Их разбивают, моют и потом вынимают белые семена, очень приятные на вкус. «Когда сваришь, возвращайся в шапуно,— добавила женщина.— Там есть сухое деревце. Принеси немного сучьев».
24
Балата — свернувшийся млечный сок дерева Mimusops batata. По свойствам близка к гуттаперче. Иногда балатой называют и само дерево Добыча балаты в довольно широких размерах ведется на севере Бразилии различными капиталистическими компаниями
25
Кара (Dioscorea amazonica Grisebach)—клубни этого растения употребляются индейцами в пищу