Подходит рабочий в матроске.
Рабочий. Граждане ударники, паровоз замерзнет от вашей работы.
Гвардия. А ты почему ушел от станка? Мало тебе брака?
Рабочий. У меня автомат. Загнал стружку и гуляй.
Гвардия. А брак в землю прячь?
Рабочий. Не бойся. Я ударник лучше тебя. Ты еще никакого премия не имеешь, а мой портрет уже в газете.
Седой (из-под паровоза). Газета выдержала?
Гвардия. Ну, иди уж к станку, ударник! А то снова положишь резец точить да деталь закапывать.
Рабочий. Ты не задирайся. Я настоящий ударник, значит должен и за вами следить. Ударная работа у вас, стариков? Один только смрад.
Гвардия (спокойно). Высказался? Теперь иди работай. Выполняй, как мы, старики, план. Только бракованных деталей в землю не закапывай.
Рабочий вдруг побежал к станку.
Седой (работает ключом). Молодой. Угомонится. А мы девятьсот пятый год еще знаем. Помнишь, как мы дробовики налаживали? А потом ковали железные ежи, чтобы бросать под ноги казачьим коням? Кони бесятся, падают. Красота! Молодой! Угомонится…
Гвардия. Такого угомонишь! Это тебе не „Кентербери“! Тут я с тобой совершенно не согласен!
Седой. А в чем ты со мной согласен?
Гвардия. В цветах — да. А тут — нет. Потому как для нового завода — нужно и людей обновлять! Сто раз тебе говорил!
Седой. А наш завод тебе не годится? Тебе — чтобы до самого бога? На кнопочках? Сюда-туда, руки в брюки и — посвистывай?
Гвардия. Чтоб ты знал! Нужно новый поставить. Баста!
Седой. Покупать ли, новый ли ставить — один черт!
Гвардия. Один — да не один! Нужно разобраться!
Проходит заводской инженер. Останавливается. Смотрит.
Гвардия. Тут, Иван Павлович, детали плохо подгоняются. Нужно добиваться, чтобы шлифовали хорошо.
Иван Павлович. Ладно, скажу. План сегодня выполните? Тяжело без реконструкции.
Седой. Нелегко.
Гвардия. Слыхали мы, что наш трест целый завод за границей покупает. Перевезет и поставит вместо нашего. Это правда?
Иван Павлович. Разговоры. Это немец распространил. Вот будет заводское совещание, мы заслушаем доклад треста о реконструкции завода, внесем свои предложения, тогда все и выяснится.
Седой. А вы, Иван Павлович, за какую программу?
Иван Павлович. Я за реконструкцию. Покупать целый завод!
Седой. Правильно!
Гвардия. А немец — наоборот.
Иван Павлович. Поменьше бы слушали этих авантюристов, так лучше было бы. Вы думаете, он заболел? Подхватил Хеймана и бежал с завода. Пошли-побежали в степь, как гимназисты.
Седой (мечтательно). Сейчас как раз в степи дрофы, как профессора, ходят…
Гвардия. Подожди, дружище, тут не охота. Как это так — побежали в степь?
Иван Павлович. Домой пешком пошли.
Гвардия (нерешительно). Может, это у них спорт?
Иван Павлович. Какой там спорт! Товарищ Венгер сама поехала за ними.
Седой. Таки задели их за живое.
Иван Павлович. Да. Вот и верь им после этого.
Ушел. Рабочие посмотрели друг на друга. Продолжают разговор, работая.
Гвардия. Вот будет работа для зубов! Чтобы и зубы не выкрошились! Франц такой горячий, что слова спокойно не скажет. Швырнуть инструмент, напугать до костей, — разве трест его защитит?
Седой. Тоже мне защита! Не верю трестам. Обманывают нашего брата.
Гвардия. Так мы же хозяева! Что скажем, то и сделают.
Седой. Мы хозяева, мы и рабочие. Все вместе. А они приказчики. Вот они и обманывают: нас — хозяев, перед нами — рабочими, и нас — рабочих, перед нами — хозяевами. Красота!
Гвардия. Ничего не пойму. А дело же идет по нашим рельсам?
Седой. Не очень-то и по нашим! Завод хотят купить! Уже наш им не годится!
Гвардия. А не годен он. Об этом все знают.
Седой. Мы ого своими руками отогрели после революции.
Гвардия. А паровозы нужны для социализма?
Седой. Мы даем паровозы! Изо всех сил стараемся!
Гвардия. Паровозы? Разве „0-5-0“ — паровоз?
Содой. По и не верблюд!