Выбрать главу

Абрам съязвил:

— Да-да, а мир во всём мире наколдовывает при помощи взмаха руки.

— Может быть и наколдовывает, — хмыкнула девица. — Мне-то откуда знать? Я ведь поэтому и спрашиваю.

— А какой он? Ваш владыка Луны, — поинтересовалась её подруга.

— А каким вы его видите? — спросил Сетх.

— Ну-у… Мне он представляется высоким брюнетом с мрачным взглядом, который восседает на чёрном коне и сокрушает тёмных тварей одним взмахом меча.

Люциан подавился от столь нелепого описания. Он посмотрел на Сетха и покачал головой, дескать «не вздумай подыгрывать».

Товарищ грустно вздохнул.

— Нет, — ответил он. — Наш владыка больше похож на Люциана, — Сетх обошёлся без лжи, но этим сделал только хуже.

Девушки разом уставились на владыку Луны и принялись пристально рассматривать. Люций почувствовал себя диковинной вещицей в сувенирной лавке. Ему стало некомфортно, в душе он отвесил Сетху подзатыльник.

— Если это правда, то ваш владыка красив, — улыбнулась Лавелла.

Смертные не знали, как выглядит владыка того или иного клана, потому такие ситуации с Люцианом происходили не в первый раз. Больше всего в подобные моменты веселился Сетх… Как только он не описывал своего владыку! Люциан успел побывать и карликом, и девушкой, и ребёнком, и гигантом, инвалидом, стариком, даже никем не побывать, потому как однажды Сетх сказал, что владык в клане Луны как две сотни лет не избирают. Самым убогим в таких ситуация было то, что порой после шуток личность Люциана раскрывалась и тогда ему становилось неимоверно стыдно.

— А какая тёмная тварь, по-вашему, самая страшная? — спросила одна из девушек, наконец перестав сверлить взглядом владыку Луны.

— О-о, — протянул Абрам, — они все страшные! Лучше спросите, какая тварь кажется наиболее докучливой.

— И какая же?

— Для меня это фальшивые головы.

Девушки в унисон переспросили:

— Фальшивые головы? — Они явно не слышали этого названия.

Абрам кивнул и, понизив голос, пояснил:

— Фальшивые головы – мерзкие тёмные твари. Они имеют шесть паучьих ног с острыми, как кинжалы, концами. Эти ноги растут из бесформенного комка, похожего на безликую безволосую голову, которая на самом деле является огромным ртом. Твари любят прыгать на людей, вонзать ноги в шею и плечи, а ротоголовой поглощать чужую голову. Потом они копируют форму человеческого лица и заменяют настоящую башку, параллельно высасывая мозг и все соки. Насытившись, фальшивая голова отваливается и оставляет после себя безголовый труп.

Девушки взвизгнули в ужасе. Если бы их глаза могли выкатиться на стол, они бы это сделали – настолько широко были распахнуты.

Абрам ухмыльнулся, довольный произведённым эффектом.

Люциан наклонился к Эриасу и шепнул:

— Думаю, о других тварях им знать не стоит…

— Согласен…

Вот только Сетх их диалога не слышал, потому участливо произнёс:

— А я больше всего не люблю курлык! Эта тварь имеет две длинные ноги, будто волчьи и человеческие одновременно, и такой же длины руки с пятью когтистыми пальцами. Видом своим напоминает истощавшего человека с мордой лысой собаки. На её спине и затылке растут шипы, которыми она может выстрелить и за пять минут обратить внутренности живого существа в суп.

Эриас пнул Сетха под столом.

— Ты зачем людей пугаешь? — прошипел он возле уха. — Забыл о правиле неразглашения жутких фактов о тёмных тварях? Смертные из-за тебя жить спокойно не смогут.

Люциан попытался успокоить впечатлившихся девушек:

— Не обращайте внимания на их жуткие рассказы. Сетх и Абрам хотели вас напугать ради забавы, но на самом деле курлыки и фальшивые головы не такие страшные.

— П-правда? — с надеждой спросила одна из красавиц.

Люциан еле сдержался от неловкого смешка, который мог выдать его с потрохами. Врать он не любил, но раз так велел долг – пришлось.

— Правда не такие страшные. С ними легко справится даже смертный. К тому же поблизости этих существ не сыщешь.

Эриас поддержал:

— Да-да, в наших землях для них слишком прохладно.

Селянки облегчённо выдохнули, а после каждая сделала по большому глотку вина из своей чаши.

Одна из них обиженно обратилась к Абраму с Сетхом:

— Не издевайтесь так над нами!

Первый вскинул раскрытые ладони и от сердца сказал: