– Государь…
– Ну? – Гарнелис пронзил его злобным, угрожающим взглядом. – Что за гнусную весть ты принес мне теперь?
Даже невозмутимый Поэль посерел.
– Государь, мне удалось выяснить, что случилось во время битвы. Владыка Серпет, решив, что наше дело проиграно, переметнулся к бунтовщикам. Когда же призвали подкрепления от господина посредника, те не явились.
Царь обернулся к нему, похожий на готового к броску змея.
– Невозможно! Они обещали! Как?!
– Мы не знаем, государь. Но похоже, что в Танмандраторе случилось то же самое. Ваши войска были разбиты, потому что подкрепления подвели нас.
– Подвели? Нет. Нет. Я должен немедля переговорить с обоими посредниками!
Поэля начало трясти.
– Местонахождение их главы, господина посредника Дозволяющего, на данный момент неизвестно. Насколько мне ведомо, Граннен беседовал с ним перед битвой, и ничего необычайного не заметил. Но когда потребовались его услуги, посредника не смогли найти. Мы, разумеется, ведем поиски, и дело это следует изучить, но…
– Приведите ко мне Лафеома! – вскричал царь. – Найдите и приведите немедля! Ничего не желаю слышать, покуда я не побеседую с ним.
Помощники и воеводы с поклонами испарились, но владыка Поэль остался, трясущийся и бледный.
– Ну? – поинтересовался Гарнелис.
– Государь, мятежники движутся к Парионе.
– Из Танмандратора?
– Нет, государь – верней сказать, у тех, кто наступает из Танмандратора, это займет не один день – но последователи царевны Гелананфии будут здесь через час.
– И что им нужно?
– Мы не знаем в точности, но можем предположить, что в наихудшем случае они намерены свергнуть вас с престола силою.
Гарнелис недоверчиво расхохотался.
– Это было бы безумием.
– Воистину так, государь, но к несчастью, большая часть наших стражников сгинула. Мы не можем заградить бунтовщикам вход в город. В наших силах лишь закрыть врата Янтарной цитадели…
– Так запирай! Вон с глаз моих! И не возвращайся, покуда не сможешь принести мне добрый вестей, и господина моего Лафеома впридачу!
Поэль бежал. Когда дверь за ним захлопнулась, Гарнелис взял Изомиру под руку и отвел в палату, где они играли в метрарх. Там он ощущал себя в безопасности – это девушка успела усвоить. Пока она растирала стиснутое его жесткими пальцами запястье, царь расхаживал по комнате. При взгляде на него Изомира ощущала, как принесенная гибелью Линдена пустота плещется в ней, точно черная вода в проруби.
– За что они так со мной? – спросил он, наконец.
– Желаете сыграть в метрарх, государь? – спросила Изомира.
– Что?
– Метрарх. Возможно, игра отвлечет вас.
– Ты издеваешься? – спросил он так резко, что девушка подпрыгнула. – Молчи!
Царь взял со шкапчика длинный кривой нож с узорчатой рукояткой, и некоторое время играл с ним, взвешивая в руке. Изомира наблюдала за ним в растущей тревоге.
– Порежь мне яблоко, – приказал он внезапно, подавая ей нож рукоятью вперед. – Во рту пересохло.
– Слушаюсь, государь.
Подойдя к стоявшей на низеньком шкапчике корзинке с плодами, девушка пристроила яблоко на позолоченной тарелочке, но от страха руки не слушались ее, да и нож был великоват для ее хрупких рук. Половинка яблока улетела на пол.
– Дай мне, – приказал царь, отбирая у нее нож.
Он принялся нарезать другое яблоко, и резал все мельче и мельче, пока мякоть не превратилась в кашу, и зернышки не разлетелись по полу. Потом он схватил блюдце и зашвырнул его в угол так, что оно пролетело над погребальным помостом и разбилась о витраж.
– За что они так со мною? – взвыл он. – Безверные подданные!
– Ты знаешь, за что! – воскликнула Изомира.
Вскочив, царь шагнул к ней. Глаза его полыхали багровым на уподобившемся черепу лике. Изомира была в ужасе, но страх уже был настолько привычен девушке, что не мог сдержать ее.
– Убей меня, коли желаешь, – бросил она, не опуская глаз. – Мне все равно.
Царь замер, опаляя ее взором.
Отворилась дверь.
– Лафеом? – воскликнул царь, оборачиваясь.
Но это снова был владыка Поэль. По вискам его стекали ручейки пота.
– Государь, Лафеома нигде не могут сыскать. Мои люди не оставляют попыток, но увы…
– Что еще?
– Государь, бунтовщики у ворот Янтарной цитадели. Ваша внучка требует свидеться с вами!
– Моя внучка мертва!
– Видимо, это не так. Мятежники требуют впустить их, и я не вижу, как мы можем им отказать.
– Я не стану являться к этому сброду! – возмущенно вскричал Гарнелис. – Сама мысль об этом – измена. Спустись и передай им мой отказ самолично!
– Слушаюсь, государь, – ответил Поэль, скрипнув зубами.
Гарнелис подошел к оконной нише, той самой, где они с Изомирой впервые играли в метрарх. Девушка опасливо последовала за ним. Снизу доносились крики, и Изомира увидала, какой хаос царит на улицах. Толпы людей со всего города устремлялись к Цитадели, чтобы скрыться в тени ее внешних стен. Вдали звонил колокол.
Гарнелис приобнял девушку за пояс.
– Это еще не конец, – проговорил он неожиданно спокойно. Настроение его изменилось, точно по волшебству, как это с ним бывало. – Бог и Богиня многолики, но все они – лишь грани единой изначальной сути; Нут и Анут. Разве я не отдал все, чтобы почтить их великой Башней? Они понимают: Башня – лишь зримый символ моего почтения. Потому они подарят мне победу. Иначе быть не может.
– Когда мы с Линденом любились, – ответила Изомира, – то была высшая почесть, какую может воздать им человек.
Он оттолкнул ее, так грубо, что она упала, свалив столик для метрарха. Мраморная столешница больно ушибла девушку. Изомира тяжело приподнялась. Он задыхалась, не потому, что хрупкий столик нанес ей тяжелую рану, но скорей от потрясения и боли – не только телесной.
Гарнелис подскочил к ней, подхватил за плечи, поднял. К ужасу ее, в глазах царя стояли слезы.
– Милая моя, ты ушиблась? – спросил он, не отпуская ее. – Я любил бы тебя, если б только…
В двери заколотили. Гарнелис отпустил ее и, отступив, тяжело оперся о шкапчик. В этот раз вестником послужил не Поэль, а его трусоватый помощник Дерион. За спиной его маячили трое стражников.
– Государь, бунтовщики прорвались через первые врата. Через несколько минут они будут во дворце.
– Как это возможно?
– Государь, все ополчилось на нас! Мы почитали бунтовщиков неготовыми к войне, но они застали нас врасплох. В самодовольстве своем мы слишком многих отправили на охрану Башни и слишком мало – на стены. Мы не были готовы к бою, решив, что ему не случиться! А мятежники привели с собой замфераев. Подземцы расточили камни стен…
– Вы нашли Лафеома?
– Нет, государь.
– Тогда убирайся, Дерион, – негромко приказал царь.
– Государь, ради вашей безопасности – позвольте проводить вас в срединную твердыню…
– Чтобы жить там пленником? Нет. Сидеть там в осаде я не стану.
– Государь, умоляю! Пойдемте с нами, или они отыщут вас!
– Нет. Меня им не найти, будь покоен. Теперь убирайтесь, все! Вон! Оставьте нас!
Дерион и его стражники бежали, захлопнув двери за собою.
– Еще не конец, Изомира, – с улыбкой повторил царь.
А потом он ухватил девушку за руку и повлек к потайной двери, ведущей в сердце замка.
Ужас захлестнул девушку. Она не понимала, откуда взялась в ней такая сила чувства, когда она столько раз была на пороге гибели, что страх уже, казалось, перестал ее трогать. Но в этот миг трепет овладел ею; Изомира с уверенностью поняла, что царь убьет ее в последнем жертвоприношении, в последней попытке поразить врагов копьем темной силы.
Он волок ее через пыточную камеру, вниз по винтовой лестнице, туда, где крутился в каменной колыбели хрустальный шар. Если в начале пути стоны камня были просто невыносимы, то в конце его они оглушали.
Шар кружился так быстро, что от него исходили волны жара. С поверхности его срывались алые молнии. Он вертелся то туда, то сюда, точно лихорадящий больной в бреду, и волны его страдания были так сильны, что девушка рухнула на колени, всхлипывая вместе с ним.