— Ты остаёшься здесь? — спросил Вахтер, когда сумка была собрана.
— На некоторое время, Михаил Игоревич. Пойду в госпиталь, он в школе имени Горького. Как-нибудь я постараюсь оказаться рядом с вами. А после войны сразу же поеду в Ленинград, к Николаю.
Вахтер смотрел, как она натягивает чепец медсестры, застёгивает воротник круглой брошью и надевает серое пальто. Господь меня вознаградил, что у моего сына такая жена, подумал он. Вахтеры всегда были счастливы в браке. Только прадед Пётр Германович имел троих внебрачных детей, слава богу, девочек. Каждый проступок прадеда сходил ему с рук, даже рискованная связь с кухаркой царицы Василисой. Ей хотелось стать второй женой Вахтеровского, но когда она родила от прадеда ребёнка, то строгая императрица сослала её в качестве тюремной кухарки в Петропавловскую крепость.
— Что означает слово «штруллен»? — неожиданно спросила Яна.
— Мочиться.
— А «абпротцен»?
Вахтер посмотрел на неё с удивлением.
— Где ты услышала эти слова?
— Один солдат спрашивал… через окно.
— Солдаты говорят «абпротцен», когда им надо сходить в кусты, присесть на корточки…
— Ах, вот оно что.
Яна взяла сумку. Вахтер почувствовал, как к горлу подступил комок. Миг прощания, последние минуты, последние слова, последние взгляды. Возможно, это навсегда…
— До свидания, Михаил Игоревич.
— До свидания, доченька. Сохрани тебя Бог.
— И вас, Михаил Игоревич. Мы скоро увидимся.
— Непременно увидимся.
Он открыл дверь и после ухода Яны быстро закрыл. Долгое прощание — нескончаемая мука. С поникшей головой Вахтер вернулся в комнату, сел на диван и уставился на три чемодана.
Кёнигсберг. Майн кёниг [4]… Вахтеры до сих пор исполняют свои обязанности. Они твердо вам это обещали.
Юлиус Пашке сидел на той же подножке и ждал красавицу-медсестру. Он все-таки решил ее взять. Под брезентом, за ящиками, час назад он оборудовал для неё лежанку: принёс три одеяла, а в углу поставил ведро, которое ночью можно будет опорожнять. Проблема заключалась только в его напарнике, ефрейторе Хайни Долле. Он родился в Кёльне и требовал, чтобы его называли Доллем [5]. Когда он травил анекдоты, то живот от смеха болел ещё четверть часа. Это с одной стороны. Но с другой стороны, он был ярым национал-социалистом. Его отец был политическим деятелем в Кёльне, работал в пропагандистском отделе районного комитета Кёльн-Митте и верил всему, о чём врал Геббельс в еженедельной колонке газеты «Рейх». Если Долль обнаружит «зайца», это может плохо кончиться.
Яна появилась перед Пашке так же бесшумно, как и в прошлый раз. Просто вынырнула из тени. Пашке засопел и кивнул на сумку.
— Это всё?
— Да. В Кёнигсберге я получу всё необходимое.
— А фото жениха в рамке?
— У меня нет жениха.
— В мире, видимо, полно слепцов. — Он откинул расшнурованный брезент у заднего борта и бросил сумку в кузов. — Иди, я помогу тебе забраться. Через полчаса начальник придёт проверить, всё ли готово.
— Как тебя зовут? — спросила Яна, тоже переходя на «ты».
— Юлиус. Юлиус Пашке. Из Берлина. Трубочист. Обожаю что-нибудь скрести. Он сцепил руки в замок у живота, чтобы подсадить Яну, и кивнул. — Милости прошу в мою машину. А как зовут тебя?
— Яна. Яна Роговская. — Она подняла ногу, поставила на сцепленные замком руки, опёрлась о плечо Пашке и запрыгнула в грузовик. Её стройные ноги оказались перед лицом Пашке. «Этого Йоханна никогда не поймет, — подумал он. — И она ещё гордится своими ногами. Вот это настоящие ножки!»
— Спрячься! — произнёс он хрипло. — И веди себя тихо. Я поставил там для тебя ведро.
— Штруллен и абпротцен…
— Крошка, всё будет в порядке. Ты всё правильно делаешь. Давай, ползи дальше. Когда будет можно, я шепну, чтобы ты вылезала. Поняла?
Яна кивнула, перекинула ноги и поползла вдоль стенки на приготовленное для неё место. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела в углу ведро, а рядом с тремя одеялами обнаружила «неприкосновенный запас» Пашке, то есть продуктовый паёк солдата, который он может использовать только в случае крайней необходимости, и на каждом построении обязан его показывать, как и презервативы. Унтер-офицера Пашке никто не проверял, он сам проверял водителей и их напарников.
Она улеглась между ящиками, подложила под голову сумку и закрыла глаза. Только сейчас она почувствовала дрожь в теле от нервного напряжения и попробовала успокоиться. Всё идёт хорошо, сказала она себе. И дальше тоже всё будет хорошо. Просто успокойся, Яна. Сохраняй спокойствие, это сейчас самое главное. Голова должна быть ясной. Ничего с тобой не произойдёт… форма медсестры тебя защитит.