— Призрачно все в этом мире бушующем…
Сначала прозвучал фрагмент любимой песни, а потом бортовой комп голосом Веста насмешливо произнес:
— Просыпайся, лежебока! Страшный Суд проспишь…
Возражать самому себе, особенно в облике бесстрастного «Шелезяки», дело бесполезное, поэтому Вест раскрыл глаза и выскользнул из-под одеяла. Тотчас нестерпимо захотелось обратно, в теплую кровать, но Климук не поддался «зову плоти», быстро выполнил несколько дыхательных упражнений и выскочил в коридор. Там повернул к спорткомплексу. В хорошем темпе, пробежал полкилометра коридоров и лестничных клеток, в длинном прыжке отворил ногой двери бассейна, но чуток перестарался, а потому не успел сгруппироваться и в воду бухнул, как камень. Вздымая сноп брызг и такой плеск, будто хлопнули разгонные дюзы, переходя звуковой барьер.
Плавал Вест долго, с наслаждением, пока не почувствовал, что каждая мышца тела стала тяжелой и горячей. И только после этого, вкладывая в каждое движение максимум усилий, проплыл в предельном темпе еще один круг, вылез из бассейна и попрыгал под контрастный душ.
Переодеваясь, Вест заметил, что сегодня затратил на утреннюю зарядку больше времени, чем обычно. И чтоб не нарушать установленный раз и навсегда на корабле порядок, в столовую пошел не пешком, а воспользовался пневмолифтом.
Ровно в восемь по бортовому времени мичман Климук сидел за столиком и нажимал кнопки меню, заказывая свиную отбивную с картофельным гарниром, «глазунью» из трех яиц на помидоре и с сыром, два куска белого хлеба, масло, салат из белокочанной капусты, стакан яблочно-виноградного сока и большую чашку капучино. Ну и, естественно, кусочек слоеного торта, носящего имя то ли какого-то древнего воителя, то ли основателя кондитерской.
Обилие блюд могло привести в шок любого диетолога, но Вест уже давно привык употреблять самые калорийные продукты в первой половине дня, — удобнее форму поддерживать. А еще, как всякий янычар, Климук считал: что лучше подсуетиться с утра, а то «что день грядущий нам готовит» никогда и никому доподлинно неизвестно. Пока дожидался заказа, вызывал на связь «Шелезяку».
Соловьиная трель сообщила ему, что бортовой комп рейдера «Сапсан» готов к общению.
— Доброе утро! — поздоровался Климук. — А ну-ка, дружочек, доложи обстановку.
— Доброе утро, мичман! — сейчас «Шелезяка» использовал голос капитана. — Полет проходит нормально. До прибытия на орбитальную станцию «Озон-17» в сверхсветовом режиме осталось примерно сорок восемь суток. Включить таймер обратного отсчета?
— Все хорошо, прекрасная маркиза… — проворчал Вест. — Не стоит…
— Не понял вас. Прошу уточнить команду.
— Не обращай внимания, это я так, к своим мыслям. Конец связи.
«Если все ЭТО норма, что же в таком случае экстрим? Судный День?»
Хотелось крепко выругаться, заорать, шарахнуть кулаком по столу, но Вест сдержался и, сгоняя злость, свирепо набросился с ножом и вилкой на отбивную. В демонстрации эмоций есть смысл, только при наличии зрителей, а когда ты наедине с бесстрастной техникой — все это теряет смысл. Ну, как плевать в зеркало…
Вляпалась группа на этот раз по самое, как говориться: «не балуй»… И больше всего шишек и плюшек досталось Весту.
Правда, именно благодаря этому он все еще оставался жив, здоров и в первичной комплектации, тогда как остальные члены экипажа лежат погруженные в анабиоз, и совсем не факт, что имперским эскулапам удастся их исцелить. Тем более что в сложившейся ситуации, даже просто попасть на прием к людям в белых халатах проблематично. Потому как вполне вероятно, что весь этот металлический гроб, все еще числящийся рейдером Даль-разведки «Сапсан», в самом ближайшем будущем придется аннигилировать вместе со всеми, кто находится на его борту.
Собственноручно мичманом Климуком — единственным, пока еще пребывающем во здравии и незамутненном рассудке, членом экипажа.
Вест сделал глоток остывшего кофе и устало закрыл глаза. За привилегию жить приходилось платить мыслями и воспоминаниями. И только Великий Космос знает, как это больно…
В экспедиции с самого начала все шло как-то слишком сумбурно, без определенного плана, на авось. И в конце концов закон подлости сработал, прихлопнув их на обратном пути.
Рейдер атаковал неизвестный вирус, буквально в несколько секунд, положив весь личный состав экспедиции. При этом, по неизвестной причине, проигнорировав только Веста.
Но поскольку, согласно все тому же закону подлости, как и мизера, что ходят парами — строку в списке сюрпризов заполнил еще и бортовой компьютер. «Шелезяка» расценил бессознательное состояние девяти из десяти людей как агрессию и укутал звездолет силовым коконом, а сам перешел в режим «Нападение».
Результат — отказ выполнять чьи-либо распоряжения, кроме командира или первого пилота, имеющего соответствующий допуск. А так как без помощи компьютера Вест не мог сделать расчет пространственного перехода и тем более — отдать приказ на «прыжок», от последней точки релаксации до базы приписки, используя только фотонную тягу, придется добираться больше двух месяцев.
Правда, это обстоятельство уже можно занести в разряд хороших новостей. Пусть даже условно.
Вторая и самая большая беда крылась в том, что «Шелезяка» упорно придерживался первичной оценки ситуации и категорически отказывался снять защиту. В результате чего к обитаемой планетной системе, не получая команду на торможение, со скоростью света, несся снаряд весом почти в полторы тысячи тонн остаточной массы. Снаряд, состоящий не только из кремния, металла и пластика, но и нескольких тысяч галлонов активизированного фотонного топлива… А в коконе силового поля «Сапсан» оставался невидимым для станций наблюдения и предупреждения.
В Оджаке будущих янычар готовили ко многим трудностям службы. Он умел мгновенно и точно реагировать на опасность, с обычным камнем в руке вместо оружия имел шансы выйти победителем в схватке даже с махайродом[15]. На уровне владел большинством, изобретенных за всю историю человечества, видов оружия, мог общаться жестами и говорил на дюжине языков и диалектов. Ездил и летал на всем, что могло ехать и взлететь. Пусть пока только теоретически, но знал, как надо действовать, чтобы выбраться живым из опаснейших и самых невероятных ситуаций, не исключая случайное приземление в кратер действующего вулкана. И в результате, со всеми своими умениями и возможностями, мичман Климук вынужден слоняться по рейдеру, как сопливый юнга, который случайно остался один на дрейфующем атомоходе, с потухшим реактором.
Вокруг все свое, все знакомое, а какую кнопку не нажмешь — тишина…
А в довесок, как будто и без этого мало неприятностей, ни в одной из проб воздуха, слизистой и т. д., взятых на анализ Вестом, не оказалось абсолютно никаких следов вируса. То есть, вообще ничего, что хоть как-то позволило бы объяснить причину коматозного состояния его товарищей. И это было хуже всего. Потому что с неизвестной науке заразой на борту рейдер «Сапсан», без разрешения карантинных служб, не имел права входить в обитаемую зону!
Вест сутками не отходил от компьютера, пытаясь объяснить «Шелезяке», что он — мичман Климук — единственный человек на борту, кто в состоянии принимать адекватные решения. Что остальных членов экспедиции можно считать условно погибшим, а потому комп обязан выполнять его приказы. Перелистал кипу справочников, надеясь найти там совет, как вырваться из рокового круга. Но, все тщетно…
В итоге, примерно на сороковой день, заработав кровотечение из носа и глазной тик, Вест окончательно понял, что бессилен повлиять на сложившуюся ситуацию. И как велит то ли древняя молитва, то ли еще более древний тост: «Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить. И дай мне мудрость отличить одно от другого», — плюнул и положился на волю Проведения. А чтобы с комфортом убить оставшееся до катастрофы время, он погрузился в мечты и… воспоминания. Втайне надеясь, что не насилуемое сознание сумеет найти общий язык с подсознанием, и необходимое решение все-таки всплывет. Вовремя…