Где он? Почему не звонит ей на сотовый? Нет такой причины, по которой бы он не смог позвонить. Он в городе, где связь отличная, разве что он спустился в какой-нибудь ресторан, расположенный в подвале, где, словно в бункере, нет никакой связи… Почему он не звонит? Неужели он не понимает, в каком состоянии она находится, как волнуется перед тем, что ей предстоит сделать завтра? К тому же он сам говорил, что у него есть номер телефона самой гостиницы, причем номер городской, до которого дозвониться проще простого. Однако он не звонит… Может, он попал в автокатастрофу? Это, пожалуй, единственная причина, по которой он не смог бы дозвониться… Но об этом она не думает, не желает думать. Это было бы слишком подло со стороны провидения. Нет, так не бывает. Таких красивых мужчин природа оберегает…
Она почувствовала холодок внутри, где-то в желудке, и легкая волна тошноты, замешенной на страхе, поднялась к горлу… А может, он просто передумал? Испугался по-настоящему?! Ведь если все раскроется, она не станет молчать, нет, она не сможет взять всю вину на себя, не позволит ему оставаться на свободе, чтобы он принадлежал другим женщинам, пусть уж лучше мужчинам, в тюрьме, чем смазливым девицам, которым он достанется даром… И он это знает, он знает, что она не будет молчать и что выдаст его на первом же допросе, расскажет, что это именно ему принадлежала инициатива убить свою жену. Что проку ей, лично ей, Елене Оленевой, от смерти Милы? Она же не наследница!
Эти мысли убивали в ней последние остатки решимости. Там, в женском туалете, избивая Марину, она действительно нисколько не сомневалась в том, что поступает правильно. Ей сделали больно, чуть не увели парня, за это надо наказать и тоже сделать больно, иначе в обществе будет царить хаос, беспредел. Чтобы люди придерживались каких-то общих правил и не зарывались, и существует наказание, месть… Как же иначе?
Наконец в дверь постучали. Лена бросилась к двери, распахнула ее…
Глава 2
Перед ней стояла маленькая веснушчатая девушка в белой блузке.
– Вам звонили, просили передать, чтобы вы еще немного подождали…
Лена от счастья чуть не расплакалась. Господи, все хорошо, ничего не отменяется, просто что-то мешает ему приехать к ней сейчас. Да к тому же поздно, а ночевать он должен дома, это непременное условие его семейной жизни.
– Вы будете ужинать?
– Да, теперь, конечно, буду… Но… как… как вы узнали, что звонили именно мне?
– Вы – единственная «красивая девушка на „Фольксвагене“», которая остановилась у нас…
– Так и сказали?
– Да, так и сказали… – улыбнулась девушка. – Есть холодный шашлык, сыр, можно приготовить яичницу, салат из помидоров.
– Я сейчас немного приду в себя и спущусь…
Когда за девушкой закрылась дверь, Лена еще некоторое время стояла, прислонившись к стене и прижав к груди сжатые кулаки. Ее немного трясло. С одной стороны, она была рада, что ей все-таки позвонили и предупредили, что задержатся, но с другой, это означало, что все остается в силе и что завтра утром приедет Вадим; они проведут несколько часов в номере, потом он отвезет ее в Синенькие, покажет место, где она должна будет убить его жену.
Она знала, что ей нужно, но не представляла, как этого достичь. Ей надо было, чтобы завтра к трем часам она ненавидела эту Милу Белоус так же яростно, как ненавидела она в свое время Марину, которую застала целующуюся со своим парнем. И хотя того парня (а он был из местных, некрасивый, грубоватый, от него пахло почему-то шерстью и дешевыми папиросами) она не любила и целовалась с ним в темном коридоре пансионата просто от скуки, все равно ей было неприятно, что его целовала Маринка. А Тахирова она любит, любит, вот только не видит, как его целует старая вешалка – Мила. И не только целует, но еще и заставляет ублажать себя… Боже, какая мерзость!
Эту фразу она, оказывается, произнесла вслух, уже на лестнице, по которой спускалась вниз, на террасу, расположенную с противоположной от трассы стороне гостиницы, окруженную густыми хвойными деревьями. Террасу освещали веселые желтые фонарики. В кафе, кроме девушки в белой блузке, никого не было.
– Вы пришли? Что будете заказывать?
– Мне вина, красного… У вас есть «Кадарка», немецкая?
– Нет… Есть «Пино»…
В конечном счете она попросила сделать ей коктейль из кагора с грейпфрутовым соком. Ей подали яичницу с помидорами и сыр с зеленью. От холодного шашлыка она отказалась. У нее и без того в желудке было холодно от страха перед завтрашними событиями…
– Вас как зовут? – спросила она наконец девушку, которая явно скучала, сидя за соседним столиком, покуривая дурно пахнувшую сигаретку.
– Оля! – просияла та, поворачиваясь всем корпусом к Лене. – Ну как вам отдыхалось? Вам понравился вид из окна?
– А разве он может не понравиться? Кстати, хотела спросить, почему ваша гостиница носит такое странное название?
– «Спящий мотылек»? Да это наш хозяин оригинальничает… Знаете, он совершенно не деловой человек. Стихи пишет, вообще увлекается поэзией… Кажется, он вычитал это название в каких-то японских стихах… Знаете, вы не первая, кто спрашивает меня об этом мотыльке. Я могу принести книгу, которую мой хозяин специально держит для гостей. Это стихи. Книга самодельная, он сам отдавал ее в переплетную мастерскую, чтобы в ней печатный текст чередовался с чистыми страницами. Здесь бывает много людей, некоторые от скуки, ожидая кого-нибудь, разгадывают кроссворды, а некоторые сочиняют стихи. Короткие японские стихи, хозяин рассказывал, называются хайку. Мне лично нравятся… Хотите почитаю?
Оля принесла действительно очень странную книгу, страницы которой были украшены изящными рисунками: цветы, птицы, узкоглазые симпатичные японочки…
– Почитайте…
– Красиво… Вроде так просто, а красиво… И словно бы про меня… – внезапно разоткровенничалась Лена. – И хотя поблизости нет фазанов, но ночь действительно обещает быть долгой, и спать я буду одна…
И вдруг ее бросило в пот. Какая же она дура! Зачем она вообще пошла на контакт с этой рыжей девчонкой, нарисовалась?! Завтра она станет убийцей… зачем ей понадобилось, чтобы ее кто-то запомнил? Дура, дура, дура!!!
– Или вот еще, – продолжала ничего не подозревающая Оля, блаженно улыбаясь от следующей хайку:
«Да это же тоже про меня! Это я запуталась… Вконец. Ива свесила нити… Никак не уйду домой… Вот сейчас возьму и уеду. Сяду в машину и уеду… Или нет, просижу всю ночь с Олей, а утром уеду в город и сразу в парикмахерскую… Вдруг Вадим уже убил ее… Они могли поссориться, и он застрелил ее… Зачем мне вообще впутываться в эту историю? Зачем садиться в тюрьму, когда мне и так хорошо… Продам машину и заживу… Лучше, конечно, не продавать…»
вот это самое стихотворение, которое, видимо, произвело неизгладимое впечатление на моего хозяина! – воскликнула Оля, обрадовавшись тому, что нашла нужное стихотворение. – Или вот, смотрите!
Правда, красиво?
«И это тоже про меня… И про дорожную гостиницу, и про переносной очаг… Почему меня вечно куда-то несет? И никогда и нигде нет покоя…»
Ей вдруг захотелось домой. Запереться, лечь под одеяло и забыть обо всем, что так тревожит душу и не дает покоя. Да как она вообще додумалась до такого? Деньги? Чем не устраивало ее положение любовницы Тахирова? К черту замужество! Жила бы себе спокойно, встречаясь с ним в гостиницах или дома, и ни о чем не волновалась. Внезапно ее охватила ярость. «Интересное дело, его даже не будет там, на даче! Но почему? Значит, на момент убийства у него будет стопроцентное алиби, а я, совершив всю самую грязную работу да еще и нарисовавшись перед соседями по даче, попаду под главный удар? Как же это меня не вычислят, если сразу же после убийства Милы мы будем ходить с Тахировым под ручку, он наверняка представит меня своим друзьям, я выйду за него, наконец, замуж! А потом, в один прекрасный день меня узнает кто-нибудь из тех, кто находился на момент убийства Милы в Синеньких… Стоп. А где обещанный парик? Бейсболка? Мужская одежда? Пистолет, наконец? У меня не будет времени даже на то, чтобы потренироваться, пострелять! Что же это он думает, что я автомат какой, совершенно бесчувственная? И почему, если у него была возможность позвонить на гостиничный телефон, он не позвонил мне на сотовый?»