<p>
— Не скажу, будто бы теперь я видел всё, — поделился доктор, — но время, повёрнутое вспять, — да.</p>
<p>
Теперь диагноз звучал как "регенерация". В темпе стихийного бедствия восстанавливались деградировавшие ткани, и кропотливая работа сменившего вектор времени с нарастающим пылом требовала энергии и нагрузки. И осмысления.</p>
<p>
Глеб помнил хватку руки, перевернувшей воображаемые часики. Ладонь Ярь-Явора раздавит кремень в пыль, и выжмет из пылинок воду, пожелай того чащобный затейник. Но так ли осязаема жилистая цепкая пятерня, как помнится?</p>
<p>
В гранях воображения — ускользающая от пытливости исследователей разгадка. Внушение, конечно. Понимание. Ни к чему притворство, скептика загнал в обветшалый бор предсмертный ужас — эта розга сечёт немилосердно. Да, приковылял, приполз — потому что боялся умирать. Но именно в сердцевине ветролома понял, как хочет жить... И необратимое обратилось.</p>
<p>
Вряд ли бурно выздоравливающий пациент нуждался в трепетном присмотре, но эскулапы впились в уникальный случай с бульдожьим энтузиазмом. Глеб и сам хотел получить исчерпывающий, логичный и не противоречащий научной картине мира ответ на вопрос о своей беспрецедентной живучести. Он не спешил покинуть стерильное убежище. Отсыпался, читал, ковырял всевозможную статистику по мере сил. Прогуливался по заснеженной аллее, рассматривал тонкие стволы молодых клёнов и шёпотом цитировал книгу, полупрозрачные страницы которой ни разу не удосужился перевернуть: "Ты взвешен на весах и найден очень лёгким".</p>
<p>
Деревце... деревце!</p>
<p>
Кто ты есть, Ярь-Явор?</p>
<p>
Супруга с готовностью вняла странной просьбе и навела справки о давно затерявшемся в прошлом однокласснике. Верзила Ярослав погиб за два года до того, как на лесной тропе щуплый желтоглазый чудик заключил с Глебом нелепую сделку. Несчастный случай на стройке... Из родственников только мать и сестра. Мимо.</p>
<p>
"Я ведь сам тебя выдумал?.."</p>
<p>
Нет ответа. Тишь. Вылощенная дворниками белизна. Выскобленная до асфальтовой серости дорожка. Стресс Животворящий — не ответ. Ключ — возможно. Но не ответ.</p>
<p>
Ступишь с дорожки — снег неглубок. Леденистый, засоленный, мёртвый снег. И даже такой — царапает память, холодит душу.</p>
<p>
Искристый ажур в сиреневых тенях. Лыжи тонут в блистательной пыли...</p>
<p>
Позёмка по слоистому насту вдоль опушки. Жарит февральское солнце. Каждое усилие — призрачный звон, всякое движение — вызов. Деревянные клинки по ледяному точилу. Бескровный поединок. Тот, кто всегда впереди, против того, кто никогда не сдаётся. Сбилось дыхание, замешкался, упустил ритм, потерял скорость. Раскалывается белый панцирь земли. Падение в снежную кашу. Руки в кровь о кромку сломанного наста...</p>
<p>
Пасмурно, сырой воздух, серый матовый снег. Тяжёлый, мокрый. Облака мутит липухой. Узкая поляна в мороси подобна бесконечному ущелью. Оглушающие рывки через ломоту, через бесчувствие, через не могу, нелёгкое скольжение в хрусткой топи. Ярь недосягаем, Глеб неотступен...</p>
<p>
Заметённым временем гонкам был зрителем бесстрастный Лес. Или же молчаливая громада чутко осязала сквозь дрёму суету двух тщеславных букашек... Там, под давно растаявшими снегами — ответ.</p>
<p>
Дома облепили дети, впились, повисли — шагу не давали ступить. Старшая "обезьянка" щипала и топырила отцовы уши, ерошила пальчиком жёсткие, упругие, едва отросшие волосы на затылке, на висках. Набаловалась, призадумалась, заглянула в лицо. Глаза завораживающие, светло-карие, лучики-золотинки от бездонных зрачков.</p>
<p>
— Папа, ты волосы покрасил?.. Разве дяди красят волосы?</p>
<p>
Ночью прокрался босиком в ванную, заперся и долго, с пристрастием смотрел в зеркало. Нет седины, ни проблеска. В Новый год в новой шкуре в новую жизнь. Поверил глазам, пришёл в себя. Усмехнулся: разве дяди смотрятся в зеркало? В вымученной ухмылке, исказившей отражение до отталкивающей неузнаваемости, почудился оскал Ярь-Явора. Почудился ли?</p>
<p>
"Разве ты не оборотень, приятель? Вцепишься в глотку и зубами, и когтями. За своё... за то, что называешь своим."</p>
<p>
Не о пустяках просил — и услышан. Лёгок, невесом, ничтожен! Но долги твои велики.</p>
<p>
Деловой человек платит по счетам.</p>
<p>
Когда сползли хлипкие снега, уступая дорогу весне, Глеб не кинулся сломя голову зарывать откупные на ближайшей пустоши. Он просеял груду рекламной шелухи от всевозможных фондов и нашёл ребят, не воспетых голосистыми зазывалами, но знающих своё дело. И не прогадал.</p>
<p>
Первые сеянцы, выхоленные на откуп Ярь-Явору, теперь много выше человеческого роста. Несравнимо.</p>