<p>
Старенький пассажир прильнул к стеклу, засмотрелся ввысь. Мелькают кроны, разбрызгивают солнечную ярь. Ритмичная светомузыка дороги. Машина плавно сбавляет ход. Замедляется лучистый пульс. Прервался.</p>
<p>
Вежливое молчание.</p>
<p>
— Молодой человек, теперь вы понимаете, зачем мне понадобилась такая антикварная роскошь, как машина с водителем?</p>
<p>
Обернулся, хлопает ресницами. В волнистой чёлочке по градиенту переливаются каким-то неописуемым ультрафиолетом аккуратные пряди. Лишь трухлявые старцы помнят те времена, когда мужчины считали чем-то зазорным красить волосы. И лакировать ногти.</p>
<p>
Сдержал нахлынувшее раздражение.</p>
<p>
— Помогите мне выйти.</p>
<p>
Дверца бесшумно замкнула обтекаемый бок такси. Обошёлся бы и тачкой, начинённой только электронным интеллектом, но не захотел уходить в одиночестве. Позволил себе роскошь неуверенно пожать руку глуповато улыбающегося в неведении провожатого.</p>
<p>
— А как же вы...</p>
<p>
— Меня ждут.</p>
<p>
Терпеливо. Целую жизнь.</p>
<p>
Не верится, но когда-то здесь расстилались до горизонта истощённые поля чахлого бурьяна. Опекуны давно оставили рукотворный лес, и не всякий глаз уловит строгий ритм светотеней, не свойственный первозданности. Но тропа ещё различима.</p>
<p>
Первенец заматерел и одичал. Очаровывает и тревожит. Лес всегда полон угрозы. На всех уровнях и в любых проявлениях. Выдохнула флейтовую мелодию иволга. Значит, лето вытопило наконец весну. Но солнечная птица не славит теплую сытную пору. А просто изливает испуг и негодование на вторгшегося в привычный мирок человека. Или бранится с соседями. Посверкивают свысока пристальные глазки, яркие, словно зрелые ягоды костяники или брызги крови. Любое сравнение неточно. Любая безмятежность обманчива.</p>
<p>
Но человек устал бояться. Завязнуть в недоказуемых долгах. Не сдержать слово. Просить о милостях и отсрочках. Бессмертие не по силам простому смертному.</p>
<p>
Он боялся за дочерей, затем и за внуков. С годами всё настойчивее и болезненнее терзала мысль: что если не удастся выполнить незабываемое обещание? Неотвратимая и непредсказуемая Жница играючи перережет нитку пульса в любой миг, для смерти ничего не весит слово невесомой души. Не означены условия сделки. Не выцарапаны на утоптанном песке, не отражены в талой воде. Не высечены в памяти, но не дают покоя. Не унаследуют ли долг потомки человека, коего никто не тянул за бескостный язык? На что способен желтоглазый зубоскал — немногословный бесплотный чудотворец из чащи воображения?..</p>
<p>
Способен ли человек на какие-либо решения и шаги без побудительного страха? За себя, за близких. Страха небытия или затаённого позора. Не Глебу искать ответ. Взгляд безуспешно ищет тропу. Меркнет и рябит свет под сомкнувшимися кронами. Забыты плешивый кочкарник и освежёванная бросовая земля. Всюду рослый, полнозвучный лес. Дело всей жизни.</p>
<p>
Призвание и страсть хищника, никогда не упускавшего добычу. Не прощавшего слабины. Урвавшего немало животрепещущих кусков. Разорившегося разорителя. Старого дурака, не оставившего внукам сокровищ. Подобно тому как расточительный фараон, уверовав в миссию солнцерожденного, возводил на калёных песках сакральные громады, теребимый лишь собственным воображением должник годами распылял состояние на загаженных пустошах.</p>
<p>
На живых колоннах беспечальной гробницы не разберут имени, заслуг и грехов покойного. Не найдут ни косточки. Спохватятся поздно, и лесной дух не выдаст долгожданной пищи. Что ни мошка — всё мяса крошка.</p>
<p>
Ощерился: достоин тебя мавзолей, любимец богов!</p>
<p>
Всходы последней растраты не навестил, только любовался в стерео-приложении к отчёту юными деревцами, тонёхонькими стволиками и крошечными листочками. Далеко то захолустье. Нет денег на дорогу. Оставил немного... на услуги перевозчика, чьего имени не спросил, и чистую хлопковую рубаху.</p>
<p>
А потомки? Не голодные болезные и малоумные сироты, нет. Каждый пробьёт свою лыжню. На всё воля к жизни.</p>
<p>
Сильные голоса зябликов пробиваются сквозь отдышку. Ноги отказали. Встал. Лёг или повалился — сам не понял. На прелую опаль, изрезанную и пронзённую бесчисленными травинами. Потянуло гнилью и клейкой сластью. Распадом и возрождением. Засмотрелся на синеву, заслонённую причудливыми фракталами кленовых ладошек. Сомлел... а шаги не стихают. Шелестят и шелестят. Лёгкие шаги проницательной многоликой твари.</p>
<p>
Облизнул залубеневшие губы. Прошептал:</p>
<p>
— Ярь-Явор, время.</p>
<p style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; text-align: justify; background-color: rgb(209, 240, 194);">
И закрыл глаза.</p>