21 — Медведь
Когда я пришла в Убежище на следующее утро, чтобы принести Маи завтрак из бобовой каши и риса — она была на той же диете инь, что и Тоуми — она все еще спала, сжавшись на матраце, как поросенок, разделенный с матерью. Большой палец был во рту Маи, и ее выражение лица было мягким и умиротворенным, я ее не видела такой.
Рядом с ней валялись три пустые бутылки вина — она явно залезла в кладовую и добыла больше, допив ту, что я принесла. Конечно, Миэко сказала, что она была пьяна. Конечно, она крепко спала.
Я знала, что Ки Сан будет в ярости, но не винила ее.
Я подумала о Торае, низком поваре Такеды, он рявкал монаху, что тот не получит сакэ. Странно. У нас было много сакэ.
Я оставила простую еду там, где Маи найдет ее, когда проснется, убрала пустые бутылки и вернулась на кухню. Там госпожа Чийомэ и Миэко стояли с Эми. Миэко держала колчан с четырьмя длинными стрелами с белым древком и белыми перьями.
— Ах, моя белочка, — сказала госпожа, — вот и ты. Капитан Хара попросил очистить это для похорон сегодня. Я бы хотела, чтобы вы отнесли это на горячие источники, — она склонилась. — И выглядывайте дезертира Матсудаиры, Кобаяши, ладно?
— Да, Чийомэ-сама, — сказали мы. Эми взяла колчан, и мы пошли по тропе, по которой ходили день назад.
Когда я спросила, для чего нужны стрелы, Эми пожала плечами.
— Наверное, ими подожгут погребальные костры.
— Ох.
* * *
Мы шли вдоль ручья, воняющего гнилыми яйцами, к горячему источнику. От запаха я подумала о нашем разговоре день назад — о наших отцах. Эми, наверное, думала о том же, потому что выглядела задумчиво, может, печальнее обычного (хотя с ней всегда было сложно понять).
Она оглянулась, увидела мой взгляд и вяло пожала плечами.
— О чем ты думаешь? — спросила я.
— Ото-сан, — она вздохнула. — Мой. Тоуми. Твой.
— И я.
Мы шли в тишине, а потом она добавила:
— О похоронах. У… твоего отца были похороны?
— Нет.
— Ох. Это точно было тяжело.
Теперь я пожала плечами.
— Наверное. Мы не знали, точно ли он умер, хотя он явно мертв. Мы просто знаем, что он ушел в замок… и не вернулся.
Эми опечалилась. Она закинула руку на мои плечи.
— Это точно сложно. Не знать.
— Это было ужасно для моей матери. Она все еще ждет, что Ото-сан войдет в дверь, наверное, — у меня было много воспоминаний о том, как мама плакала, глядя на вишню в нашем дворе. — Мы с Усако грустили, пожалуй. Но мы не понимали.
Эми кивнула.
— Думаю, похороны помогли мне и маме принять, что его нет. Но было и страшно. Огонь. Запах… — она поежилась. — Я была юной, не понимала всего, что происходило, как ты и твоя сестра. Но я знала, что он ушел.
Я обвила рукой ее плечи, и мы шли в тишине до пруда.
* * *
Обезьяны мрачно смотрели, как мы с Эми подходили к водопаду. Я снова разулась, сняла накидку и прошла в теплый пруд. Очистив себя ритуалом, я повернулась к Эми за первой стрелой.
Она была белой, что было необычно, как и то, что стальной наконечник был пустым, почти как маленькая клетка. Я приподняла бровь, а Эми крикнула поверх шума воды:
— Чтобы содержать огонь.
— Ох, — я начала очищение, окунула кончик в падающую воду, чтобы очистить его.
— Это молитва благодарения? — спросила Эми.
Я вручила ей стрелу и кивнула.
— Отец делал так с мечами каждый Новый год.
Она надула губы и вытерла стрелу тканью, которую принесла, так что моя накидка будет в этот раз сухой.
— Я… — она вручила мне другую стрелу. — Я завидую твоим воспоминаниям.
Я кивнула. Я не могла ничего сказать, не могла винить ее в зависти. Продолжая молитву, я вымыла эту стрелу, потом третью.
Когда она передавала мне последнюю, я сказала:
— Я знаю, что Тоуми не помнит своего отца ясно, только его смерть. А ты?
Слезы блестели на ресницах Эми — или это были брызги от водопада, ведь ее лицо не стало печальнее, чем обычно.
— Толком не помню. Мама все время рассказывала мне о нем, и я помню ее истории, конечно. И его лицо. Он всегда улыбался, — она почти улыбнулась печально.
Я ответила на это улыбкой.
— Конечно, — глядя на нее, думая, как тяжело было одному человеку переносить столько потери, я стала бормотать молитву, направила стрелу в поток.
Я ожидала давление воды, но не была готова к тому, что что-то утянет стрелу в водопад.