Мы поклонились в ответ, и он ушел.
На обратном пути в Полную Луну поднялся вопрос, который беспокоил меня месяцами:
— Если Такеда-сама хотел, чтобы лейтенант Масугу отнес план боя, чтобы предупредить Оду-сама, что Матсудаира предаст его, почему он заставил Масугу прибыть сюда и пережидать зиму? Почему он не отправил его по Дороге великого Восточного моря? Она не была перекрыта снегом.
Эми замерла, обдумывая это. Она оглянулась на джинмаку вокруг места встречи и пробормотала:
— Они планируют атаку сейчас.
— И?
— План в письме не будет точным. И когда Масугу доберется до столицы, Такеда и Матсудаира будут близко, — она прикусила губу. — Такеда-сама будет выглядеть верным, хотя послал предупреждение не о той атаке.
— Ох, — я нахмурилась. — Это… не очень хорошо.
— Даймё действует по другим правилам, — она пожала плечами. — Если бы все были хорошими, не требовались бы куноичи.
Я подумала о карте Чийомэ-сама, большой разноцветной игре в го, и пожала плечами.
— Идем. Пора помочь на кухне.
* * *
Госпожа Чийомэ угадала, за обедом аппетита было еще меньше, чем утром. Видимо, близкие похороны давили на разумы всех — на мой точно — но я видела, что встречи прошли не гармонично. Бело-голубой иней между сторонами Такеда и Матсудаира в Главном зале заставляли меня и Шино двигаться быстрее, разнося еду.
Но никто не ел.
Джолало ел, сидя в конце стола Матсудаира. Он с открытым любопытством разглядывал комнату, словно ждал, что начнется веселье.
Миска риса на месте Торимасы-сана лишила зал разговоров и жизни. Вонзенные палочки ощущались как предупреждение.
Когда мы с Тоуми стали нести на кухню полные миски, повара мрачно посмотрели на нас, но не ворчали — даже они знали, что солдаты думали не о еде.
Ки Сан стал готовить порцию для Маи, а Кумо вздохнул.
— Но зачем им посещать похороны? Бедные девы могут и не участвовать в таком неприятном действе.
— Цветочек хочет, чтобы Яркоглазая снова сыграла. Все девочки нужны там. Думаю, Чийомэ хочет создать милую стену меж двух армий.
Кумо вздохнул, но кивнул.
— Хотелось бы, чтобы их избавили от таких… неприятностей.
Торай хмыкнул и пожал плечами.
— Что ж, нам троим нужно ощипать и разделать всех тех куриц, — он повернулся к Ки Сану. — Они в кладовой?
Ки Сан покачал головой.
— Нет. В буфете. Яркоглазая, отнеси это Лисичке, — он поднял накрытую миску риса, овощей и рыбы, которые почти не тронули гости.
— Без сакэ? — спросила я.
Он ухмыльнулся.
— Нет. Думаю, она выпила достаточно.
Я согласилась с поваром, но подозревала, что Маи не поддержит это. И угадала.
— Бака яро! — прорычала она, когда я передала ей слова Ки Сана. Я не знала, назвала она так меня или повара, но не хотела уточнять, и она не дала шанса. Я видела Ки Сана после ночи выпивки, он выглядел как медведь, который валялся в смоле сосны. Маи выглядела как тигр с головной болью. — Он ожидает, что я буду просто так сидеть тут? Чэ!
— Эм… ты могла бы… Тебе нужна еще бумага для рисования?
— Рисование? — ее лицо исказила ярость. Она гневно рассмеялась. — Зачем мне хотеть рисовать, глупая мышка? Глупые рисунки… — она отвела взгляд.
— Ну… твои рисунки Шино-сэнпай были такими…
— Прочь, — она забрала у меня миску. Я попыталась успокоить ее словами, она завизжала. — Уходи!
Она рухнула на татами, отвернулась от меня, чтобы взять палочки. Но я была уверена, что в ее глазах блестели слезы.
Я ушла.
На кухне меня ждала Сачи. Пришло время похорон.
23 — Дым и огонь
Мы снова устроились, чтобы играть, во главе двух погребальных костров, и я невольно думала о странных событиях прошлой ночи. Похороны будут такими же активными? Лейтенант Сакаи проявит себя снова — и если да, будет ли бой между двумя армиями?
Монах медленно обошел укутанные тела на кроватях из хвороста. Он говорил под нос, походил мимо нас, и я снова уловил размытые фразы про «Чистую Землю» и «Западный рай».
Резкий запах сказал, что кто-то пропитал хворост маслом, он был готов для горения. Бумажные подношения с прошлой ночи трепетали от ветерка с запада.
Это казалось нереальным.