Мэгги поежилась. Пит был прав. Они не могли просто так уехать из Равеншурста.
— Что мы предпримем? — спросила она.
— Переберись к капоту и начинай бросать камни в окна первого этажа. Наделай больше шума, а я попытаюсь в это время добежать до дома. Поднимусь на крышу и прихлопну его.
— Пит, это невозможно!
— Трудно с тобой не согласиться, но это наш единственный шанс. Действуй, милая!
Только с третьей или четвертой попытки камень, брошенный Мэгги, ударился о небьющееся стекло окна вестибюля. Последующие попытки были более удачными. Грохот ударявшихся о стекла камней привлек наконец внимание Жака. Пит видел, как Жак выглянул из-за трубы и пополз к краю крыши. И тогда Пит сделал попытку добежать до дома. Но Жак увидел его раньше, чем Пит появился из-за «роллса». Лежа на крыше, он держал ружье в неудобном положении и выстрелил на всякий случай. Свинцовая пуля вонзилась в левое бедро Пита, и он упал лицом вперед, схватившись рукой за раненое место.
— Пит! — вскрикнула Мэгги.
Она обогнула огромную машину и бросилась к нему.
— Нет, Мэгги! Назад! — закричал Пит.
Но она не останавливаясь бежала через лужайку.
Жак поднялся во весь рост, перезарядил ружье и прицелился в бегущую Мэгги.
О, какой легкой была цель… Он не торопился, наслаждаясь моментом. Через секунду она будет убита, уничтожена, и он станет единственным наследником несметных богатств Джейсона.
— Маргарет! — окликнул он ее.
Она резко остановилась и посмотрела вверх. Невысокий темный силуэт вырисовывался на фоне светлевшего неба.
Жак прижался щекой к прикладу и медленно нажал на спусковой крючок. Он не знал, что оба ствола ружья были залиты металлом, словно из них никогда не вылетали пули.
Ружье взорвалось ему прямо в лицо. Он упал навзничь и покатился к краю крыши. На его пути оказался застекленный участок крыши бассейна, и он рухнул вниз… Он умер раньше, чем достиг зеркальной поверхности воды.
Ушел из жизни последний гость замка Равеншурст.
Глава 25
Маргарет Уолш видела, как необъяснимо взорвалось ружье в руках Жака, как его тело скатилось на стеклянную крышу бассейна.
Она опустилась на колени рядом с Питом и осмотрела его рану. Ничего опасного не было, главное, кость не задета, пуля прошла сквозь мягкие ткани бедра.
— Я должна увидеть Джейсона, — сказала она, вставая. Она знала, что сейчас, когда все гости мертвы, он ждет ее.
— Нет, Мэгги! — запротестовал Пит.
Он попытался сесть.
— Мэгги! Нет! Вернись! Не входи в дом! — истошно вопил он, чувствуя свое бессилие.
Пит сделал еще одну попытку встать, но был очень слаб и опрокинулся спиной на влажную траву. Мэгги пересекла лужайку, вошла в дом, прошла через вестибюль и стала подниматься по лестнице. Она шла быстрым шагом, уверенная в себе и в том, что должна сделать.
Поднявшись на второй этаж, она прошла через галерею портретов и открыла дверь, ведущую в старое крыло замка. Адамс уже ждала ее. Она открыла дверь комнаты, пропустив Мэгги вперед.
— Спасибо, Адамс, — тихо поблагодарила Маргарет.
Она подошла к стеклянной перегородке и тут же услышала скрипучий голос старика:
— Маргарет… вы здесь?
Она открыла стеклянную дверь и вошла в реанимационное отделение комнаты.
— Жак мертв, — сказала она.
Стоя перед кроватью, Мэгги могла видеть лишь неясный силуэт через полупрозрачную штору.
— Жак видел в тебе убийцу и был недалек от истины… Кровь Уолшингхейм доказала, что она сильнее алчности… Она всегда была такой и навсегда такой останется.
— Джейсон, дорогой Джейсон…
Мэгги поняла, что он умирает. Она протянула руку и отдернула пластиковую штору.
То, что она увидела, не вызвало у нее никакого отвращения. Она даже не вздрогнула. Джейсон Мунтолив был похож на существо из долины лепрозных больных: гниющий заживо скелет. Седые редкие волосы доходили ему до плеч и лежали на подушке, как паутина. Правый глаз был поражен катарактой. Левый был слеп и бесцветен. Пожелтевшая полупрозрачная кожа, покрытая язвами, обтягивала его тонкие кости. От тела старика исходил неприятный запах, словно его только что вытащили из болота.
— Джейсон, — прошептала она, обнимая его.
Он родился когда-то в ее объятиях и в них умирал. Ее темные глаза, наполненные слезами, смотрели на него с любовью. Он снова заговорил. Его голос звучал тише шепота, а каждое слово он вырывал изнутри себя последним усилием воли.