Другие историки склонялись к мнению, что пятинное деление Новгородской земли возникло еще во времена самостоятельного существования Новгорода. Свидетельства этому находим в «Записках о Московии» С. Герберштейна, «Описании Московии» А. Гваньини, житии Варлаама Важского. В данных источниках имеются упоминания о делении Новгородской земли в ранний период на пять частей[1]. Однако все они были составлены в XVI в., то есть много позже эпохи новгородской независимости, и не могут рассматриваться в качестве абсолютно достоверных.
Была высказана и третья точка зрения: пятины существовали в эпоху самостоятельности Новгорода, но возникли далеко не с самого ее начала. Об этом свидетельствует тот факт, что некоторые погосты (а именно из них состояли пятины) относились сразу к двум пятинам. Тем самым со всей очевидностью устанавливается, что деление на погосты древнее пятинного. Была сделана попытка определить и время возникновения пятин. По мнению ряда исследователей, речь должна идти о XIV в., поскольку именно с этого времени в летописях начинают упоминаться все пять новгородских концов. Хотя этот вопрос привлекает внимание ученых около 200 лет, он до сих пор остается нерешенным. Виной тому — утрата новгородского государственного архива эпохи независимости[2].
Казалось бы, какая связь между вопросом о происхождении новгородских пятин и эпохой Ярослава Мудрого? Оказывается, самая прямая. «Повесть временных лет», сообщая под 882 г. о захвате Олегом Киева, в конце рассказа добавляет любопытную подробность, что Олег «устави варягомъ дань даяти от Новагорода гривенъ 300 на лето, мира деля, еже до смерти Ярославле даяше варягомъ»[3].
Как известно, Ярослав Мудрый скончался в 1054 г. Перед смертью князь составил завещание (по выражению того времени «ряд»), распределявшее княжеские столы между его сыновьями. Уже современниками «ряд Ярослава» признавался одним из важнейших документов Древней Руси. В период удельной раздробленности вплоть до монгольского нашествия именно к нему постоянно апеллировали многочисленные потомки Ярослава Владимировича, разбившиеся на два клана — Мономашичей и Ольговичей.
Завещание Ярослава Мудрого, к сожалению, дошло до нас только в пересказе летописца. Однако, в нашем распоряжении имеется возможность выяснить основное содержание данного памятника. Под 1054 г. древнейшие сохранившиеся Лаврентьевская (XIV в.) и Ипатьевская (XV в.) летописи помещают известие о смерти князя и о том, что еще при жизни («И еще бо живущю ему, наряди сыны своя») он распределил свои владения между детьми: «Се же поручаю в собе место столъ старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ; сего послушайте, яко же послушасте мене, да той вы будетъ в мене место; а Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Вячеславу Смолинескъ»[4]. Отсюда выясняется, что Ярослав Мудрый разделил свои владения между четырьмя сыновьями.
Правда, указанное свидетельство вступает в противоречие с дальнейшим рассказом Лаврентьевской и Ипатьевской летописей. После сообщения о завещании Ярослава, под 1055 г. идет текст, где упоминаются уже пять сыновей: «Начало же княженья Изяславля Кыеве. Пришедъ Изяславъ седе Кыеве, Святославъ Чернигове, Всеволодъ Переяславли, Игорь Володимери, Вячеславъ Смолиньске»[5].
Поэтому издатели «Повести временных лет» посчитали, что летописец пропустил слова «а Игорю Володимерь» и добавили их, выделив курсивом, в текст памятника: «Се же поручаю в собе место столъ старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ; сего послушайте, яко же послушасте мене, да той вы будетъ в мене место; а Святославу даю Черниговъ, а Всеволоду Переяславль, а Игорю Володимерь, а Вячеславу Смолинескъ»[6].
При этом публикаторы памятника были далеко не первыми, кто добавил эту фразу в текст летописи. Данное несоответствие подметили уже летописцы XV в., в частности составитель Комиссионного списка Новгородской Первой летописи. В рассказе о предсмертных распоряжениях Ярослава он также дописал слова «а Игореви Володимиръ», приведя текст «ряда» Ярослава Мудрого в полное соответствие с тем порядком, в каком его сыновья сели на свои уделы[7].
1
2
Обзор историографии см.:
4
Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). Т. I. Лаврентьевская летопись. М., 1997. Стб. 161; Т. II. Ипатьевская летопись. М., 1998. Стб. 149–150.
7
ПСРЛ. Т. III. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000. С. 182.