Но, исправив ошибку в одном месте, новгородский летописец не заметил ее еще в двух местах. Под 989 г., рассказывая о потомках Владимира Святого, он сообщает: «И преставися Ярославъ, и осташася 3 сынове его: вятшии Изяслав, а среднии Святославъ, меншии Всеволод. И разделиша землю: и взя болшии Изяславъ Кыевъ и Новъгород и иныи городы многы киевьскыя во пределехъ; а Святославъ Черниговъ и всю страну въсточную и до Мурома; а Всеволод Переяславль, Ростовъ, Суздаль, Белоозеро, Поволжье»[8]. Тот же текст читаем в статьях, предшествующих Комиссионному списку[9]. Укажем также на то, что в Новгородской Четвертой и Софийской Первой летописях сразу после известия о кончине Ярослава и его похоронах обнаруживается сообщение о разделе Смоленска между его сыновьями Изяславом, Святославом и Всеволодом: «И по семъ разделиша Смоленескъ на три части»[10].
В данном случае нельзя все свести к опискам летописца, и поэтому встает вопрос — между сколькими сыновьями: тремя, четырьмя или пятью — разделил свои владения Ярослав Мудрый? Поскольку в упомянутых выше летописных известиях содержится разный набор владений, необходимо выяснить — каков же был их реальный раздел?
Это попытались сделать исследователи относительно раздела Смоленска. Согласно «Повести временных лет», два младших сына Ярослава скончались вскоре после отца: Вячеслав в 1057 г., а Игорь — в 1060 г.[11] Оба они последовательно сидели в Смоленске. Соответственно, данный раздел мог произойти только в 1060 г., когда после смерти Игоря три оставшихся сына Ярослава разделили это выморочное владение между собой. Отсюда вполне логичным выглядит вывод, что новгородский летописец XV в., сообщая о владениях сыновей Ярослава, под 989 г. и в статьях, предшествующих Комиссионному списку, описывает их распределение «задним числом», уже после смерти Вячеслава и Игоря.
Но с подобным предположением согласиться нельзя. Новгородское летописание под 1054 г. говорит о разделе владений Ярослава, из которых Смоленск приходится на долю Вячеслава, затем о похоронах Ярослава, сразу после которых сообщается о разделе Смоленска на три части. Под 1055 г. говорится о вокняжении в Смоленске Вячеслава, под 1056 г. о его кончине и передаче Смоленска Игорю. Наконец, под 1060 г. помещено известие о смерти Игоря[12]. Как видим, известие о разделе Смоленска не вписывается в логику изложения и выглядит попавшим случайно в это место летописи.
Приведенные факты заставляют поднять вопрос о датировке завещания Ярослава Мудрого. И хотя между исследователями дискутируется: был ли данный документ оформлен в письменном виде или же воля князя была изложена им устно, все они единодушно датируют завещание вслед за летописцем 1054 г., годом его кончины.
Между тем на Руси существовала традиция заблаговременного составления завещаний князей. К сожалению, в нашем распоряжении сохранился лишь единственный комплекс подобных документов — от князей московского княжеского дома, поскольку духовные грамоты других русских княжеских домов не уцелели. Несмотря на то, что эти источники дошли до нас от XIV–XVI вв., времени довольно далекому от эпохи Ярослава Мудрого, все же их можно привлечь к исследованию, поскольку традиция и правила составления княжеских завещаний были чрезвычайно устойчивыми.
По этим материалам видно, что княжеские духовные грамоты, как правило, писались за несколько лет до кончины князя. Поскольку подобные документы затрагивали обширный комплекс имущественных отношений, связанных с судьбами значительного числа людей, они не переписывались с завидной регулярностью, как это бывает иногда у некоторых современных людей. Новые варианты завещаний составлялись в исключительных случаях: смерти прежнего наследника, существенного изменения состава наследственных владений и т. п.
Неизвестный художник. Портрет князя Ярослава Владимировича. Вторая половина XVIII в.
Тем самым, предположив, что завещание Ярослава было составлено задолго до его смерти, можно попытаться уточнить его дату, исходя из того, что разница в числе наследников объясняется тем, что завещание писалось после рождения старших сыновей, но до появления на свет младших.
Поскольку в завещании, среди прочих владений, назван Чернигов, ранее принадлежавший брату Ярослава — Мстиславу Владимировичу, скончавшемуся в 1036 г., данный документ мог быть составлен не ранее этого года. Об этом же говорит и тот факт, что в завещании Ярослава (судя по изложению Лаврентьевской и Ипатьевской летописей) в числе его владений не упоминается Новгород, равно как и княжеский первенец Владимир, посаженный в том же 1036 г. отцом в этом городе[13].
10
Там же. Т. IV. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. М., 2000. С. 118; Т. VI. Вып. 1. Софийская первая летопись старшего извода. М., 2000. Стб. 182.