Карие, широко посаженные глаза открыто и доверчиво смотрели из-под медно-рыжеватой челки, совсем закрывающей лоб, и от этого казались еще больше. Никак не верилось, что ему двадцать семь лет и вот уже пять из них он работает в Переславском историко-художественном музее, а связан с ним еще больше — с того времени, когда он действительно был еще школьником.
Сейчас мы идем в филиал музея — «Ботик Петра». Само здание стоит на высокой горе Гремяч, где в Петрову пору и началась эпопея создания первого военно-морского флота России.
Шестнадцатилетний Петр приехал сюда после того, как обнаружил где-то в сарае остатки какого-то суденышка и воспылал идеей построить флот. Охота его, как он вспоминал позднее, становилась час от часу все более. И он стал пробовать, где находятся воды, подходящие для его потешной затеи. Ему объявили, что Переславское озеро «наибольшее». Мелководное Неро тоже было в поле внимания Петра.
Юра остановился, повернувшись к синим водным просторам, уходившим к самому горизонту.
— Подождем тетю Талю, — сказал озабоченно.
Татя Таля — Татьяна Ивановна Ямщикова хранит ключи от музея и убирает его. Еще внизу, пока Юра, задержавшись на несколько минут, договаривался с каким-то представителем об экскурсии, которую тот хотел привезти на следующий день, она, появившись из магазина, успела мне сообщить, что работала вышивальщицей на фабрике «Новый мир».
— Ждала пенсии, думала, вот отдохну, нагуляюсь вволю, ездить буду везде. Пять месяцев, правда, гуляла и отдыхала, кое-куда даже съездить успела, а потом от этого отдыха не знала куда и деться. В пору было криком кричать, звать людей. А все заняты. Хорошо, что тут вот работа нашлась. Людей посмотришь, текут, как река. И всякие, и молодые, и старики, интересуются...
Все-таки не так-то быстра стала на ногу Татьяна Ивановна. Глаза живые, а на подъеме отстала. Услышав последнюю фразу Юры, подхватила: «Куда там Неро, разве сравнишь с нашей красотой...»
Место действительно было редкостно живописное. Синело озеро, шуршали листвой березы, остро пахла сочная, густая трава, вся в желтых фонариках одуванчиков.
— Скоро косить, — заметила Татьяна Ивановна, окинув взглядом зеленый и радостный склон холма. — Как одуванчики покроются, можно и начинать.
Юра пропустил ее замечание. Его увлекало другое. Вот любопытно: наверное, сколько раз он об этом рассказывал, как Петр строил здесь корабли, и все равно с каким увлечением! Наверное, к этому трудно привыкнуть. Слова Петра читал наизусть, как стихи: «Я под образом обещания в Троицкий монастырь у матери выпросился, а потом уже стал просить ее и явно суды делать».
Пояснял:
— Время было тогда беспокойное. Боярские заговоры, происки Софьи. Наталья Кирилловна и боялась за сына, не разрешала длительные отлучки из города.
— Где вы читали об этом? — я имела в виду Петровы слова.
— У нас в музее хранятся подлинные письма Петра. Другие исторические документы. Удивительно, правда? Нельзя прикасаться к ним без волнения. А как он относился к матери...
И снова читал:
— «Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке, государыне царице и великой княгине Натальи Кирилловне, сынишка твой, в работе пребывающий Петрушка, благословление прошу. А о твоем здравии слышать желаю. А у нас молитвами твоими здорово все. А озеро все вскрылось сего [20] числа, и суды все, кроме большого корабля, в отделке...»
Это он писал в апреле 1689 года. Постройка флотилии ведь шла в два приема. В первый период он жил, правда, предположительно, в Никитском монастыре, в настоятельском помещении. Когда приехал опять, в девяносто первом году, тут уже для него, для его жены Лопухиной Евдокии и сына дворец был построен.
— В нем и находится музей? — мы снова остановились передохнуть.
— Того дворца давно уже нет. Усадьбу для «Ботика» строили специально, уже в начале XIX века. Но полагают, на месте Петровых хором. Красивое место!
Подлинное не утомляет. Им не устаешь любоваться. Оно наполняет душу высокими чувствами. Вот эта живая вода в гигантской чаше, продавленной ледником. От синего пространства ее, над которым простиралось такое же безоблачно синее небо, веяло свежестью, дышалось легко. На северо-восточном Плещеевом берегу, венчая холм, стоял «Городок Гвидона», обнесенный белой зубчатой стеной. Сказочные сооружения Никитского монастыря были возведены на месте древнейшей деревянной обители и укреплены при Иване Грозном. С XVI века Никитский монастырь дошел до наших дней почти в том же виде.