клейм иконы особенно примечательно верхнее клеймо правого поля с изображением этой
битвы,
Слева на иконе показана дружина ярославцев во главе с молодым князем Константином,
справа — войско «окаянных татар».
Талантливый ярославский мастер сумел скупыми, но выразительными средствами
передать ужас кровавой сечи. Две борющиеся силы несутся навстречу друг другу со всей
яростью и быстротой стихийного ожесточения, под ногами всадников смешались в кучу
трупы людей и лошадей. Кровь людская льется рекой. На фоне золотого неба трепещут
алые стяги. А внизу иконного клейма 4 ратника несут павших в битве князей.
В 1959 году сотрудники Центральной реставрационной мастерской Москвы расчистили
из-под записей и потемневшей олифы еще один замечательный памятник ярославской
живописи конца XVII века — икону «Сергий Радонежский в житии». Она представляет
большой научный и художественный интерес. Глядя на нее, поражаешься богатству
творческого воображения, цельности и ясности идейного замысла, совершенству его
образного воплощения.
Икона состоит из двух разновременных частей, написанных двумя мастерами. Основная
часть включает средник, где изображен основатель Троице-Сергиева монастыря, уроженец
Ростова Великого — Сергий Радонежский.
Ярославский художник изобразил Сергия с добрым, приветливым лицом, широкой русской
бородой, в простом, а не золотом нимбе вокруг головы. Это придает образу особую
цельность, как бы подчеркивая ту непритязательность и простоту, которыми отличалась
жизнь подвижника и к чему он призывал окружающих.
Вокруг фигуры Сергия в среднике ярославский мастер изобразил памятные для его
родины события, а в клеймах — сцены из жития святого. «Деяния» Сергия
общегосударственного значения изображены на золотом фоне («Легенда о даровании сына
супруге Ивана III Софии Палеолог», «Помощь Сергия при взятии Казани в 1552 г.», «Осада
Троице-Сергиева монастыря поляками в 1608 году» и «Освобождение Москвы в 1612 году»).
В последней сцене мы без труда узнаем колокольню Ивана Великого и Спасскую башню с
часами. Войско Пожарского торжественно въезжает в Кремль.
В нижней части иконы в виде отдельного фриза художник запечатлел победу русских
войск на Куликовом поле. Здесь насчитывается около 50 сюжетных сцен, иллюстрирующих
«Сказание о Мамаевом побоище». Среди них замечательна сцена сбора русских войск
перед началом похода.
Главное внимание уделено самой битве, в центре которой поединок богатырей Пересвета
и Челубея, Причем на иконе русский витязь, бывший монах Троице-Сергиева монастыря,
одет в схиму, подаренную ему Сергием. И русские, и татарские воины на иконе в одинаковых
античных воинских доспехах.
Обращение ярославского художника к теме Куликовской битвы исторически закономерно.
Ярославские ополченцы неоднократно восставали против татар и принимали активное
участие в Куликовской битве, сражаясь на левом фланге русского войска.
«Куликовская битва» занимает совершенно особое место в иконописном искусстве
Ярославля. Это скорее историческая картина, нежели икона. В колористическом отношении
она очень своеобразна. Мелочное и дробное письмо приводит к тому, что цвет, как таковой,
не играет в ней первенствующего значения. Эмоциональное впечатление вызывает не цвет,
а разумное расположение фигур и предметов на плоскости. Очень много ярких киноварных и
зеленовато-охристых тонов. В одеждах часто используется золото.
Иконография «Куликовской битвы» обогащена многими новыми чертами. Ее знаменщик
был несомненно талантливым человеком, он многое сделал «от руки», а не по
традиционным образцам. В его произведении чувствуется стремление придать фигурам
подчеркнуто напряженный характер, но автор не может полностью выйти за рамки
устоявшихся иконописных традиций, и картина битвы в целом производит статичное
впечатление.
Стремление к обогащению формы и содержания составляет одну из характерных
особенностей ярославских памятников живописи конца XVII века.
Особое место в ярославском искусстве этого периода принадлежит Семену Спиридонову
Холмогорцу (1642 — 1695), уроженцу Севера и представителю устюжской иконописной
школы. Творчество устюжан с их красивым миниатюрным письмом, каллиграфической
прорисовкой деталей и большим пристрастием к тонким золотым орнаментам было по
достоинству оценено ярославцами. Уже в 1659 году в ярославской церкви Ильи Пророка
писал иконы знаменитый устюжанин Федор Евтихеев Зубов. Деятельность Семена
Спиридонова в Ярославле падает на 70 — 90-е годы. По-видимому, он имел здесь свою
мастерскую и писал иконы для церкви Николы Мокрого, Иоанна Златоуста, Иоанна
Богослова и Богоявления.
В отличие от ярославских, иконы Холмогорца не имеют ковчега. Центральная фигура в
среднике у него часто помещается не на золотом, как у ярославцев, а на бирюзово-зеленом
фоне. Для лиц Холмогорца характерно грустное, меланхолическое выражение. Ярославским
образам свойственно выражение душевного спокойствия. Мелкие фигурки на его иконах
движутся мелкой поступью, как бы пританцовывая. Очень часто они изображаются на фоне
розоватого сказочного града.
На иконах Холмогорца ярославские мастера конца XVII века учились безупречному
артистизму и утонченному изяществу.
Монументальная живопись Ярославля давала значительно больший простор творческой
фантазии художников. Иконы всегда были предметами религиозного культа. Настенные
росписи служили для обозначения символики отдельных частей храма и способствовали
созданию у молящихся соответствующего настроения, имели в значительной степени
декоративное значение.
Многофигурным композициям было тесно в иконных клеймах, художник мог развернуть их
только на широких просторах стен.
Большие возможности для развития ярославской монументальной живописи
предоставили огромные паперти, где в ожидании церковной службы прихожане толковали о
своих делах, заключали торговые сделки. Основная тематика их росписей обычно выходила
за пределы библейских книг, в храмовые росписи проникали сюжеты из литературы и
истории.
Ярославские стенописцы создали самостоятельную художественную школу, занявшую
особое место среди других живописных школ древней Руси.
Основам стенописной грамоты ярославцев обучили московские мастера. В 1564 году
присланные по указу Ивана Грозного москвичи Ларион Леонтьев, Третьяк и Федор Никитины
расписали собор Спасского монастыря. Они взяли к себе в подручные яроспавских
Иконников братьев Сидоровых. И с тех пор ярославцы овладели техникой фрески.
На протяжении XVI! века выросли огромные кадры, целые «родовые гнезда» мастеров
иконного и стенного письма, где профессиональные навыки переходили от отца к сыну, от
деда к внуку. Наличие этих «родовых гнезд» свидетельствует о культивировании ремесла, о
наследственной восприимчивости. Архивные документы сохранили имена более ста
ярославских иконописцев, работавших здесь преимущественно во второй половине XVII
века. Такое множество мастеров говорит и о значительности заказов. И действительно, было
где поработать, приложить художественный труд в таком оживленном и богатом городе, как
Ярославль XVII столетия.
Ярославские иконописцы XVII века постоянно вызывались в Москву «для скорых
государевых верховных дел». Они оставили много своих произведений в соборах и церквах
столицы.
К концу XVIII века только в самом Ярославле было около 40 храмов, имевших росписи. До