Отколоться от этого и стать частью чего-то другого и означает перепрограммировать свой операционный контекст и свою личность внутри него. Мы называем это «впасть в поклонение культу», потому что это пугает нас. Это подразумевает некую неполноценность, слабость и ущербность нашей личности. Это предполагает, что мы не правы. Вот мы и стараемся очернить это, как только можем, чтобы близкие не бросили нас, не оскорбили или не нарушили наш контекст. Мы поступаем так, чтобы сохранить свою личность, правильная она или неправильная. Но в том-то и беда, Джим. Это как раз и неверно, потому что ты находишься не в своем контексте.
Я прокрутил это в голове. Форман был прав. И мне это не нравилось.
— Значит, асе, чем вы занимаетесь, — это замена одного культа другим? — спросил я.
Он сухо кивнул.
— Можешь воспринимать и так. Ошибки нет, но модулирующая тренировка есть попытка шагнуть за рамки пребывания внутри культа, к возможности создавать любой контекст или культ, который тебе необходим.
— Другими словами, это все равно промывание мозгов?
— Джим, забудь это выражение. Любое обучение — это перепрограммирование. Любой переход в другое состояние — это перепрограммирование. Сначала мы выясняем, что ты знаешь; потом определяем, что неверно или не соответствует данным обстоятельствам, и обесцениваем это, чтобы освободить место для нужной информации. Во многих случаях это подразумевает обесценивание контекста, замену его более подходящим. Это происходит всегда, изучаешь ты тригонометрию, французский или приобщаешься к католицизму. Да, это перепрограммирование. Как и с компьютером. Ты — машина, Джим. Вот и все плохие новости. Итак, что ты собираешься с этим делать?
Я посмотрел ему прямо в глаза.
— Не знаю, — ответил я. И ответил со всей определенностью.
— Довольно честно, — усмехнулся Форман. — Когда устанешь от незнания и заинтересуешься, что же такое находится по другую сторону, заходи ко мне, поговорим. Очередной курс модулирующей тренировки начнется через десять дней. Я придержу для тебя место.
Он встал, потянулся и показал на край кратера: — Видите то маленькое здание? Это туалет. Мне надо прогуляться.
Он оставил нас вдвоем. Я посмотрел на Лиз.
— Мне не нравится, когда заявляют, будто мои чувства к тебе — просто программа. Это говорит о том, что не я контролирую себя.
Ее взгляд стал задумчивым.
— Так кто же написал эту программу?
— Не знаю.
— Ты и написал.
Я оглянулся на свою любовь к Лиз. О!
— Я… я думаю, что да.
— Думаешь?
— Я написал.
— И я тоже. Ну и что? Мы смотрим на червей как на биологические машины и пытаемся понять их. Что мы увидим, если повернем то же зеркало к себе? Какие машины мы?
— Я — дрянь, — решил я. — Я дрянная машинка.
— А я злобная сучья машинка, — возразила Лиз. — Ну и что?
— Не хочу быть машиной.
— Я это поняла. Ты и есть машина, которая не хочет быть машиной.
— Э… — И тогда я засмеялся. — Я понял. Я — разновидность машины, которая ходит и постоянно твердит, что она не машина. Будто во мне крутится маленький магнитофон, повторяя одно и то же: «Я не машина. Я не машина».
Она тоже рассмеялась. И, нагнувшись, поцеловала меня.
— Ты готов сделать следующий шаг, любимый. Собственно, уже сделал.
— Я сделал?
— Да, сделал. Ты не отвергаешь плохие новости. Я вздохнул. Посмотрел ей в глаза.
— Все, что мне хочется, — это найти выход, как не просто выжить, но победить. Не здесь ли он скрывается?
Она поняла, что я хочу сказать.
— Ты нам расскажешь. Потом.
70 МОДУЛИРОВАНИЕ: ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ