Сад стал единственной радостью, поддерживающей в Роне слабый огонек самости, не позволяющей полностью сломаться. Он как будто выдергивался из серости и на некоторое время попадал в светлую, освежающую сказку.
И так продолжалось до четырнадцати лет, когда в жизни Рона случилось, пожалуй, самое значимое событие за всю жизнь. Тот день намертво впечатался в его память. Хозяйка слегла с тяжелой болезнью, и хозяин привез лучшего доктора в Райтоне, с неизменным спутником. И Рон не знал, что за спутник там такой, но все, и слуги, и невольники тихо переговаривались и строили страшные лица, и даже дворецкий, заглянувший на кухню, выглядел напуганным.
Рон чистил картофель к ужину и, в целом, суета в доме его не особо заботила. Он не был любопытным. Точнее, был когда-то, но со временем прошло.
Дворецкий посмотрел по сторонам, задержался взглядом на Роне, недобро улыбнулся и направился прямиком к нему. Громким голосом велел немедленно подать спутнику доктора все, что осталось от обеда. Рональд растерялся, вскочил на ноги, вымыл руки, взял подготовленный другими работниками кухни поднос, и, почему-то под сочувственные взгляды, пошел в гостиную.
Он ничего не понимал. Растерялся. Ведь хозяева говорили, что близко не подпустят Рона к обслуживанию стола, вообще запретили появляться в общей части дома, чтобы не позориться перед гостями — так почему дворецкий выбрал именно его? Но как только Рон вошел в гостиную, так сразу все понял.
Спутник доктора оказался настолько ужасным, мерзким и отвратительным, что такому не жалко подослать и худшего из невольников. Рональда, например. Черные глаза существа уставились на Рона, в упор, и под их пристальным, пронизывающим взглядом он с опаской приблизился. Приказ есть приказ. Назад не убежишь. Поставил поднос на стол. Не уронил. Всхлипнул.
Ему казалось, что спутник доктора уже мертвый. Он не верил, что подобные существа могут существовать. С кожей его было что-то не то. Она как будто гнила изнутри, пузырилась, бугрилась. Темная. Лицо, как камень. Ни тени выражения. В глазах пустота. А еще он был огромный, потому что и в сидящем положении монстр смотрел на Рона сверху вниз.
Рональд терпеливо ждал, когда чудовище подаст знак, что можно уходить, так, как положено по правилам, но оно просто начало есть. Оно ело и не сводило с Рона глаз, не произнося ни слова. Рональд потел, холодел, ему казалось, что оно заглядывает в душу, что щупает ее и пробует на зуб, что издевается и специально мучает вот так, ядовитым взглядом. Ему захотелось плакать, захотелось убежать, но тело как свинцом налили, а ноги словно в пол вросли.
Когда на лестнице послышался голос владельца, которого Рон обычно боялся до смерти, он обрадовался. С надеждой посмотрел вперед, с облегчением увидел, что хозяин идет в гостиную, с каким-то человеком, доктором, наверное. Рональд надеялся, что владелец отправит его назад, на кухню, и пытка кончится.
— Спасибо вам большое! — беспрерывно благодарил хозяин доктора, пожилого человека. — Сколько я вам должен? Просите, что угодно, после того, что вы сделали, я вечный ваш должник!
Рональд никогда не видел хозяина таким счастливым. А после, когда мужчины приблизились, он заметил, что монстр перестал на него смотреть и перевел взгляд на доктора. И не только перевел, но и едва заметно кивнул головой. В сторону Рона.
И доктор тоже разглядел жест. Потому что следующими его словами стало:
— Что угодно? — с издевательской, задорной интонацией.
— Абсолютно!
— Тогда, в качестве оплаты я бы хотел попросить у вас вот этого молодого человека, — и указал на Рона.
Земля качнулась под ногами. Если до сего момента что-то живое в нем и теплилось, то сейчас оно умерло. Совсем. Только страх и остался.
— Вот этого?.. Выбирайте любого, мне для вас ничего не жалко. Он ущербный, не растет почти, да и топорный к тому же. Нет, если хотите, то берите, конечно, и этого, но я хочу сразу вас предупредить, что толку от него мало. Хотите, я других вам покажу? — хозяин брезгливо глянул на монстра, и не менее брезгливо — на Рональда.