Молитва каждого дня
Мне дорого простое сочетанье
Немногих слов и крепкая их вязь,
Где тонет грех, бессилеет страданье,
И где невластен Бездны тёмный Князь.
Благодарю Тебя, Великий, Сильный,
Дремавший на тонувшем корабле,
Меня понявший в час мой самый пыльный,
Меня принявший, бывшего во зле.
Насущный хлеб я каждый день имею,
И день есть дней, со звоном брачных чаш.
Мечта Господня. Как легко мне с нею.
Я каждый день читаю Отче Наш.
Белое веянье
Кто, белый, там идёт от нас?
Проблаговестил звёздный час.
И Мать ушла. Ушёл Отец.
На нём, на ней – один венец.
Уходит в небо лик снопа.
Сквозь вечер слышен стук цепа.
Зерно к зерну, молотит цеп.
Посев и жатва – путь судеб.
Как нежен этот дух тепла.
Овин. Гумно. Луна взошла.
Благословенье, Светлым, вам,
Что к вышним отошли полям.
Нет места тревоге
Нет места тревоге. Нет места унынию.
Коль сам в Мирозданье ты создал себя,
Взгляни же в Бездонность, в ту звёздную, синюю,
И верь в своё сердце, свой подвиг любя.
А если ты создан Другим, кто в Безбрежности
Дал капле отдельность, а сам – Океан,
Постигни, какой же исполнен Он нежности,
Дав к правде вернуться, пройдя чрез обман.
Пред зеркалом
Два счастья, два тягучие страданья,
Рожденье и падение звезды.
В развитом свитке долгой череды
Все числа ждут ключа для сочетанья.
Где ключ? Где ключ? Ты слышишь ли рыданье
Глубин Огня с потоками Воды?
Всех белых лун опять растают льды
Пред зеркалом полночного гаданья.
Ключ! Ключ! Любовь есть первый верный вскрик
Внемирности донесшееся пенье,
Журчащий гром, взорвавшийся родник, –
Пленительность щемящего влюбленья.
Но Смерть верней в усладах уязвленья.
Приди с ключом, всех чувств моих двойник!
Заветрие
Смерть нас в дивное заветрие зовёт,
Там плывёт видений светлых хоровод.
Там в заоблачном слагаются хвалы
Перед Тем, Кто видит дальше, чем орлы.
Здесь мы вихрями носимы, нет их там,
Здесь мятели нам свирели по степям.
Там заветрие в цветы завьёт снега,
Море синее не точит берега.
Смерть нас в тихое заветрие возьмёт,
Там есть музыка, что сладостней, чем мёд,
Там есть светы, что светлее наших свеч,
Нет разлуки, но всегда есть радость встреч.
Око
Я Око всеобъёмное. Во мне
Стесненья гор. Их тёмные уступы
Ведут в провал, где ключ журчит на дне.
Мне хлопья мглы – охваты и ощупы,
Как слизняки, что строят жемчуга,
И замыкают их в свои скорлупы.
Ресничные для Ока берега
Земля внизу и сверху Звездомлечность,
Две крышки гроба, веки, тень врага.
Мой враг – предел. Мой взор уходит в Вечность.
Предметное – лишь вехи для меня.
И я смотрю, считая быстротечность.
Всё шире Глаз. Всё больше в нём огня.
Когда ж в кострах пустот свой путь планеты
Пройдут, и круг свершат ночей и дня, –
В один объём содвинутся все светы,
Всё будет – Око, зрящее себя
И в пламени, где все сгорят предметы,
Потонет Время, Вечность возлюбя.
Преображение
1.
Я был на зиккуратах Вавилона,
Бог Солнца жёг меня своим лучом,
И, жрец, я препоясан был мечом,
А мой псалом был завываньем стона.
Я в жарком Кэми древнего закона
Был солнечник. И мыслил я. О чём?
О том, что Узури – судья с бичом,
И звёздный цеп взвивался в вихрях звона.
Я был везде. Я древле был Варяг.
Вся кровь моя есть красный путь к Валгалле,
И каждый мне желанным был как враг.
Я был жрецом на грозном теокалли.
И, дымный в грудь вонзал обсидиан.
Зачем, зачем вся кровь веков и стран?
2.
Всё в мире правда, в мире всё обман.
En esta vida todo es mentira[1],
Y todo es verdad. В основах мира
Закон разрыва нам глубинно дан.
Вместишь ли в малой капле Океан?
И да, и нет. Среди веселий пира
Без плача звонкой может ли быть лира?
Мост радуг упирается в туман.