Он выпрямился, с восторгом на лице сжимая блестящее извивающееся тельце младенца.
- Как тебе это удалось? - изумился Ферри.
Ваэла молча прижала малышку к груди. Она чувствовала, как руки карлика касаются ее, касаются ребенка - Ваата, Ваата, Ваата... Собственные воспоминания мешались со сценами из прошлого Курца: "Сколько же доброты в этом человеке!" Она увидала битву при Редуте и чувствовала боль от ран Курца. Словно в ускоренной голозаписи, проносились перед глазами образы. Ваэла ощутила рядом с собой Керро и услышала его мысленный голос:
"Касание младенца учит нас рожденью, и руки наши - свидетели того урока".
Конечно, это Керро - но его же не было рядом, в лазарете!
А потом Ваэла разом ощутила всех, кто остался на борту Корабля, работников в гидропонных садах, команду, торопящуюся по своим делам по мириадам переходов... даже спящих в гибернации. Все они на миг стали едины с ней, и соединенное их сознание примолкло недоуменно. Их страх стал ее страхом.
"Что со мной творится? Господи, что это?!"
- Мы живем! Живем!
И когда Ваэла ощутила-услышала эти слова, чужие мысли покинули ее. Осталась только та, кто кричала, - тоненький голосок бесконечного утешения, поющий: "Мы живем!"
Ваэла открыла глаза и встретилась взглядом с карликом.
- Я все видел, - прошептал тот. - Дитя...
- Да, - проговорила Ваэла. - Ваата. Наша Ваата...
- Что-то... происходит, - пробормотал Ферри. - Что такое? - Он стиснул виски ладонями. - Убирайся! Уходи, я сказал!
Он рухнул на пол, содрогаясь.
Ваэла снова глянула на Курца.
- Помоги ему.
Карлик встал.
- Конечно. Самых тяжелых раненых - вперед.
В час, когда египтяне тонули в волнах
Черного моря, священники желали воспеть
хвалебный гимн Господу, но тот укорил их,
сказав: "Плоды трудов моих утопают в водах;
чествовать ли песнею погибель их?"
Трактат "Санхедрин",
из корабельных архивов.
Сердце Моргана Оукса колотилось слишком быстро. Зеленый комб промок от пота. Болели ноги. И все же он брел, удаляясь от Редута.
"Легата, как ты могла?"
Когда силы оставили его, он повалился на песок и только теперь осмелился оглянуться. Никто его не преследовал.
"Они могли меня убить!"
Прожженное толпою отверстие в паутинном пологе окаймляла полоса сажи, и Оукс не сводил взгляда с этой дыры. Каждый вздох отзывался в груди болью. Он не сразу осознал, что в мире есть звуки помимо его дыхания. Дальним громам отзывалась сама земля. "Волны!"
Он глянул в сторону моря. Линия прибоя поднялась невиданно высоко. До самого горизонта простирался белопенный простор. Огромные валы разбивались о берег там, где было раньше посадочное поле. На глазах у Оукса здоровенный кусок равнины соскользнул в море, оторвав половину ангара для челноков.
Оукс кое-как поднялся на ноги. В белой пене мелькало что-то черное скалы! Волны легко подбрасывали валуны в человеческий рост. Покуда он смотрел, в пучину соскользнул сад - его драгоценный сад.
Среди брызг летали пронзительные крики, словно вопли почти забытых чаек. Оукс огляделся. "Дирижаблики?" Сгинули. Ни один оранжевый мешок не танцевал на ветру, не парил над черными утесами.
А крики не стихали.
И только тогда Морган Оукс повернулся в сторону скального гребня, откуда Томас вывел свою армию. "Тела!" Под жаркими лучами обоих солнц валялись, подергиваясь, изувеченные тела. Среди раненых медленно проходили фигуры с носилками, собирая их по одному и оттаскивая к подножию утесов.
Оукс снова обернулся к Редуту - нет, там ждет верная смерть. Глянул на поле боя - и только теперь заметил демонов. Его передернуло. Твари сидели широким полукругом, недвижно взирая на поле брани. А среди них одиноко стоял человек в белых одеждах. Оукс узнал его - это был Керро Паниль.
И эти крики! Стоны раненых, умирающих!
Оукс двинулся к поджидавшему его Панилю. "Какая мне теперь разница? Ну пошли против меня своих бесов... рифмоплет!"
Путь его пролегал по краю кровавого поля, среди обезображенных тел. Оукс наступил на оторванную руку, и та в последней судороге вцепилась ему в ногу. Бывший босс отскочил, точно заяц. Ему хотелось бегом бежать в Редут, к Легате. Но ноги не слушались. Он мог только ковылять к возвышающемуся над толпой демонов Панилю.
"Почему они не движутся?"
Он остановился в нескольких шагах от поэта.
- Ты. - Оукс сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос.
- Я.
Голос поэта доносился через вживленный под кожу Оукса передатчик, губы же не двигались.
- Тебе конец, Оукс.
- Ты! Ты все погубил! Это из-за тебя мы с Льюисом...
- Ничто не погибло, Оукс. Жизнь только начинается.
Паниль не разжимал губ, но голос продолжал звучать.
- Ты молчишь... но я тебя слышу.
- Это дар Авааты.
- Авааты?
- Дирижаблики и келп едины: они - Аваата.
- Значит, планета все же победила нас.
- Не планета. И не Легата.
- Тогда корабль. Наконец-то он загнал меня в угол!
- И не Корабль.
- Льюис! Это он виноват. Он и Легата.
На глаза Оуксу навернулись слезы. "Льюис и Легата". Он не мог встретиться взглядом с Панилем. "Льюис и Легата!" Одинокий плоскокрыл отполз от поэта, вскарабкался Оуксу на башмак и заснул, примостив шипастую башку на застежке. Оукс в ужасе взирал на тварь, не в силах даже пошевельнуться.
- Скажи мне, - вскрикнул он в отчаянии, - кто же виноват?!
- Ты сам знаешь, кто.
Из глотки Оукса вырвался вопль:
- Не-е-ет!
- Ты виноват, Морган. Ты и Томас.
- Это не я!
Паниль только глянул на него грустно.
- Тогда прикажи своим демонам убить меня! - бросил Оукс ему в лицо.
- Они не мои демоны.
- Тогда почему они не нападают?
- Потому что я показываю им мир, который иные назвали бы иллюзорным. Любое существо нападает не на то, что видит, а на то, что, как ему кажется, оно видит.
Оукс в ужасе воззрился на Паниля.
"Миражи? Этот стихоплет может отвести мне глаза как захочет?"
- Это корабль научил тебя!
- Меня научила Аваата.
- И твоей Аваате конец... - Оукс понял, что у него начинается истерика. - Всем им конец!
- Но прежде она научила нас входить в мир инореальности. И Аваата живет в нас.