«Ну что,» — задал я мысленно вопрос Дэймону. «Ты все еще против зачистки лагеря? Женщин и детей еще жалко?».
Дэймон промолчал, но я отчетливо ощутил отголосок злобы и ненависти, окативший меня, будто волной холодной. Угу. Понятно, по этому вопросу разногласий у нас больше нет. Кто бы сомневался.
Сбросив рюкзак, я достал из него разбитую канистру, свернул пробку, и перевернув емкость на обратную от трещины сторону, принялся жадно пить. Когда ощутил, что пропитался влагой достаточно, протянул ее Фине.
— Пей. Без фанатизма, но так, чтоб напиться нормально. Лишнее не потащим, но с обезвоживанием тоже не пойдем. Надо быть в тонусе.
— Возвращаемся в лагерь? — посмотрела на меня Фина.
Я лишь плечами пожал. Будто как-то по-другому можно.
Фина напилась, я забрал остатки воды, носком ботинка разрыхлил землю и обильно полил ее драгоценной жидкостью. Ну, точнее драгоценной она была еще пять минут назад, сейчас же… Если мы успеем и все получится, то воды у нас будет целый колодец. Если же не получится… Если не получится, то и пить некому будет.
Присев на корточки, я принялся мазать жидкой грязью лицо. Думаю, эти ребята очень неплохо видят в темноте, и белое пятно в траве срисуют на раз-два. А значит, от белых пятен нужно избавиться. Как следует перепачкавшись, я глянул на Фину и сделал приглашающий жест, указывая на грязь.
— Ваш стол для макияжа, миледи.
Фина угрюмо кивнула, и приступила к косметическим процедурам. Минута — готово. Я подтянул ремни разгрузки, проверил рюкзак, убедился, что ничего не звенит и не стучит, и немного укоротил ремень винтовки. Нормально. Можно идти. И в этот раз медлить уж точно нельзя.
— Готова? — я поднял взгляд на госпожу капитана.
Фина решительно кивнула. Ну и хорошо.
— Пошли. Раньше зайдем — раньше закончим.
Поправив на плече «трехточечник» от винтовки, я первым шагнул в плотную, словно натянутая ткань, темноту.
Держитесь, ребята. Мы скоро.
На этот раз мы заходили в разрушенный поселок с другой стороны, сделав большой крюк. Пока за водой ходили, наследили порядочно, нечего по своим же следам шарахаться, возможно нас там уже ждут. Шли с максимальной осторожностью: звуки в ночном лесу разносятся очень далеко, а мы, все-таки, не Чингачгук с Соколиным глазом, чтобы двигаться бесшумно, даже не задумываясь об этом. Но, вроде как, получилось. По крайней мере, к поселку мы пробрались никем не замеченными. Застыв в высокой траве, я во все глаза всматривался в «главную площадь» поселка. И то, что я там видел, мне совсем не понравилось.
По периметру горели яркие костры, на самой площадке у колодца суетились люди. Крысолова с щита уже сняли, и, вместо него сейчас к нему привязывали Алекса. Рядом спешно сколачивали еще один щит. Нужно полагать — для Джулиана, что спеленутый, как младенец, лежал на земле. Корал видно не было, и мне не хотелось даже думать, что эти ублюдки могут делать с привлекательной молодой девушкой. Пальце сжали цевье до боли, и я, тряхнув головой, дале себе команду отбросить лишние мысли. Эмоции сейчас ни к чему. Нужен холодный рассудок. Так, что у нас тут по раскладам?
Расклады были следующие: вокруг лагеря бродили несколько часовых, вооруженных копьями и арбалетами. При этом за границы освещенной зоны они старались не выходить: видимо, судьба незадачливого товарища натолкнула на какие-то выводы. На крыше одного из зданий также сидел арбалетчик. Это плохо. Мало того, что он сверху бить может, так еще и за остальными приглядывает. По идее, его бы первым снять… Но туда еще подобраться нужно, и взобраться, не нашумев. Кавалерийский наскок на лагерь отменяется: так мы его не штурманем, даже используя способности. Народу слишком много, плюс, часть рассредоточена и настороже. Поймать арбалетный болт между лопаток мне совсем не улыбалось: для силового щита на поясе это слишком медленный снаряд, отразить не получится. Ага, а вон еще и с винтовками несколько бойцов… Одна — явно позаимствованная у Алекса, остальные — сильно потерханные, неухоженные… Либо личное оружие, либо старые трофеи. Вооруженные автоматическим оружием бойцы держались компактной группой, явно прикрывая выского, худого блондина, который у них, судя по всему, был за главного. Даже не блондина, пожалуй, а альбиноса. Слишком белые волосы, слишком белая кожа… Ну, во всяком случае, та, что проглядывает из-под многочисленных татуировок, которыми покрыто тело. Да, несмотря на ночную прохладу, одет альбинос был лишь в кожаную безрукавку. Виски выбриты, сзади спускается коса примерно до лопаток… Не похож этот парень на местного, совсем не похож. Те — обычные, а этот прям… Не знаю. Выбивается из общей картины. А еще — чувствовалась в нем какая-то сила внутренняя. Оружия, кроме большого ножа на поясе у предводителя не видать, но все равно тянуло от него опасностью. Стало быть, это и есть Дудочник, о котором говорил Крысолов? Ну, ладно.