- Но мама с папой, конечно, знают, в чем дело, и очень переживают, грустно закончил он.
Шурик умолк. Молчал и Сема. Он думал о том, что не мешает предупредить Демьяна: пусть он держится подальше от этой Ольги. И пусть не вздумает обижать Шурика.
Теперь Матильда шла на цыпочках, затаив дыхание. До чего интересные сведения удалось ей получить! Стоит лишь ей завоевать симпатию Семкиного брата и Шуриковой сестры, и Юльке с Тузлуковым уже несдобровать. Но кто же еще этот третий, которого, по словам Семки, тоже в милицию таскали? Помолчав, мальчишки продолжали разговор, и Матильда услышала такое, что ее уже совсем потрясло. Шурик спросил:
- Как фамилия этого... который в колонии сидел?
- Пес его знает, забыл уже, - ответил Семка. - Тарасов какой-то или Тарасенко. Помню, что Лешкой звать.
Тут ноги Матильды отказались нести ее дальше, и она остановилась. Тарасов... Тарасенко... А может быть, Тараскин? Тогда, значит, это Леша Тараскин! Но как же это так? Ведь Леша - маменькин сынок, бабушкин внучек... А вот и нет! Ничего удивительного: бабушки избаловали внука, он вытворял что хотел, вот и докатился! Матильда подумала, что в разговоре с Юлькой она опять увлеклась враньем, но сейчас это ее не волновало. Ее волновали удивительные совпадения: она наврала Юльке, будто Леша вышел из колонии, а он, оказывается, там в самом деле побывал... Она наврала, будто у нее во дворе полно ребят, которые поотчаянней Тузлукова, и вот вам, пожалуйста: уже трое налицо!
- Как будто в воду глядела! - пробормотала потрясенная Матильда. Как будто вот взяла и наворожила!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Среди молодых новоселов был семи... нет, уже восьмиклассник Миша Огурцов. И уже три дня он пребывал в необычайном волнении. Поселившись тут, он узнал, что на одной площадке с ним будет жить Оля Закатова из параллельного класса.
Когда Миша выпрыгнул из кузова грузового такси, Оля собиралась унести в подъезд два стула.
- А! - сказала она, слегка улыбнувшись. - И ты здесь.
- И я здесь, - растерянно ответил Миша.
На этом разговор закончился, и они больше не встречались, но Миша-то знал, что встреча их обязательно состоится и обязательно состоится знакомство. За полтора года своего увлечения Олей Миша ни разу с ней не заговорил, а теперь он предавался мечтам, которые его одновременно и радовали и заботили. Предположим, ему удастся завоевать сердце Закатовой. Но ведь гордая Оля ни за что не признается первой в своих чувствах. Значит, это придется сделать ему. Миша перебрал множество вариантов объяснений в любви, но почему-то в голову лезла одна и та же фраза: "Знаешь... ты какая-то не такая, как все". Миша понимал, что эта фраза звучит глупо, что ее произносили многие поколения шестиклассников и даже пятиклассников, но отделаться от нее он не мог.
Впрочем, на это была причина. Оля была действительно не такая, как все, и сделала она себя не такой, как все, под руководством своей умной мамы.
Кира Игнатьевна была доцентом на кафедре оптики, у нее даже были свои изобретения. При всем этом она пользовалась большим успехом у мужчин, хотя не была красавицей, а была лишь миловидной. Кира Игнатьевна, по ее собственному выражению, "умела подать себя", и этому искусству она принялась учить свою дочь, как только заметила, что та начала поглядывать на себя в зеркало.
- Лелька, слушай и запомни раз и навсегда: моде следует стадо, а создают моду личности. Не бойся показаться немодной, создай собственный стиль. Не говори себе: "Хочу быть как Алла Пугачева или Софи Лорен". Пусть другие говорят: "Хочу быть как Оля Закатова".
Сначала было много драматических сцен в семье. Как ни плакала Оля, мама не позволила ей носить короткую стрижку. В пятом классе еще было несколько девочек с косами, а в шестом осталась одна только Оля. Эта единственная в классе коса привлекла внимание мальчишек, и они стали дергать ее. Дергали не больно, но часто, и тут Оля впервые подумала, что мама, пожалуй, права. Она стала замечать ревнивые взгляды других девчонок: вот, мол, никого из них мальчишки за волосы не дергают, а эту Ольку Закатову дергают.
В седьмом классе Оля уже сама решила не отказываться от косы, только стала носить ее не на спине, а перекинув через плечо на грудь, и на затылке ее прическу украшал черепаховый гребень. Однажды учитель литературы сказал ей при всех:
- Ишь какая ты у нас тургеневская девушка!
В школе все девочки ходили, конечно, в форме, а вне ее предпочитали главным образом джинсы. А Оля вне школы носила темную, сильно расклешенную юбку и светлую кофточку, оттенявшую ее смуглое овальное лицо и темные волосы. Близкие подруги уговаривали ее:
- Оленька, не ходи ты такой старомодной!
Оля отмалчивалась и надевала джинсы только для сбора утильсырья или для загородного похода.
Олины недоброжелательницы шипели:
- Цирлих-манирлих! Старая дева!
Но у мальчишек подобные замечания вызывали только ироническую улыбку. "Старая дева" была известна как одна из лучших волейболисток в школе.
Как говорится, положение обязывает, и Оля уже без помощи мамы пришла к такой мысли: если она не такая, как все, по внешности, то ей и в поступках своих следует быть необыкновенной. Но в чем должна выражаться эта ее необыкновенность? Выручила Олю, сама того не подозревая, учительница физкультуры Инна Дмитриевна. В районном Доме пионеров проводились соревнования школьных волейбольных команд. Когда Инна Дмитриевна привела туда свою команду, все участницы ее пришли кто в джинсах, кто в тренировочных костюмах, и только Оля - в своей обычной расклешенной юбке и кофточке со стоячим воротничком. Она услышала, как физрук Дома пионеров негромко спросил про нее Инну Дмитриевну:
- А это что у вас за томная газель?
- Это не газель, Захар Ильич, - ответила учительница. - Это пантера, вот увидите!
"Вот оно!" - подумалось Оле. Вот та самая личность, которую она будет собой являть: под внешним обликом "томной газели" будет таиться натура быстрой и бесстрашной пантеры!
Все оставшееся до игры время девчонки говорили так громко, словно находились среди глухих, острили изо всех сил, хохотали, стараясь скрыть волнение и подбодрить себя. Одна только Оля держалась в дальнем уголке, не произнося ни слова, а когда физрук подошел и заговорил с ней, она отвечала робко, чуть слышно, опустив ресницы.