Следующее здание оказалось кирпичным, какой-то нестандартной архитектуры. Но в подъезде, куда Валя сунулся, сидела старушка и что-то вязала.
— Ты к кому, мальчик? — спросила она.
— К Петровым, — наобум ответил Валя.
— К Петровым? А в какую квартиру?
— В эту… в тридцатую.
— Нету здесь никаких Петровых и нету тридцатой квартиры. Иди, иди, мальчик!
В торцовой стене того же дома Валя обнаружил невзрачную дверь. Открыв ее, он увидел лестницу, ведущую в подвал, тускло освещенную лампочкой. Снизу доносился гул мотора, и оттуда шло тепло. Валя догадался, что там бойлерная, и спускаться по лестнице не стал.
Он прошел еще несколько шагов, вдруг резко остановился, стукнул кулаком по лбу и довольно громко сказал:
— Ду-урак!
После этого он с минуту простоял, проверяя, все ли он правильно сообразил. Ну конечно, все правильно! Какой же он идиот, что раньше об этом не догадался! Получив телеграмму, Лешка, несомненно, показал ее своей банде, и там знают: никакой Велентин Рыжов, которого надо бить, к Тараскину не приедет. Значит, можно спокойно явиться к Лешке под вымышленным именем, сочинить вместе с Лешкой то, что у разведчиков называется легендой, внедриться таким образом в банду и разработать совместно с Тараскиным план ее ликвидации.
Обдумав все это, Валя сунул газеты в ближайшую урну. Фонарь он запрятал в карман плаща и повесил его на руку так, чтобы фонарь не был заметен.
Уже в сумерках Валя подошел к дому номер восемнадцать. Здесь напротив друг друга возвышались два жилых корпуса, а между ними тянулось что-то вроде бульварчика, где росли большие деревья и кое-где кусты. Валя помнил почтовый адрес Тараскиных, но не знал ни номера корпуса, ни номера подъезда, в котором находилась квартира номер двадцать два. Валя пошел вдоль одного из корпусов, останавливаясь перед каждым подъездом и разглядывая таблички с номерами квартир. Взглянув на таблички, он озирался, чтобы убедиться, не наблюдает ли кто-нибудь за ним, и снова смотрел на номера.
Но ребят, стоявших на площадке с песочницей и следивших за его передвижениями, он не замечал.
— Явно приезжий, — негромко сказал Миша.
— С чего ты взял? — тихо спросила Нюра.
— Какой дурак будет таскаться по Москве с плащом при ясной погоде?
— Приезжий! — сказал Зураб, и все продолжали следить за незнакомцем.
— Возможно, это Валечка и есть, — тихо сказала Оля.
— А почему без багажа? — спросила Нюра.
— А зачем ему багаж, если он на два-три дня? Моя мать часто с одной сумочкой в Ленинград ездит.
— Позвать его? — почти шепотом спросил Миша.
— Позови! — шепнула Оля.
Валя как раз подошел к подъезду, который был напротив детской площадки. И в этот момент раздался окрик:
— Валя!
Если вы вспомните, как Валя отвечал на уроке истории с помощью электронной аппаратуры, как он исследовал возможность поездки в Ленинград под вагоном поезда, как пытался защитить даму своего сердца от ее старшего брата, вы согласитесь со мной, что его можно назвать авантюристом-неудачником. Голос Миши мало походил на голос Тараскина, но Вале почему-то показалось, что его окликнул именно Леша. Он быстро обернулся и сказал:
— Лешка, ты?
И только тут он разглядел наконец несколько фигур, стоявших на площадке за кустом.
— Лешка тебя только недавно встречать пошел, — ответил тот же голос. — В телеграмме напутали.
Валя понял, что голос этот принадлежит отнюдь не его другу, и понял, что Леша его телеграмму, как видно, не получил, значит, банда ждет его прибытия. «Кажется, я влип», — подумал он и нащупал пистолет во внутреннем кармане пиджака.
— Твой поезд приходит в восемнадцать двадцать, а в телеграмме написано, что в двадцать восемнадцать, — пояснила Оля, и Нюра добавила:
— Чего ты там стоишь? Давай сюда!
Услышав девичьи голоса, Валя немного успокоился. Он вынул руку из кармана с пистолетом и подошел к ребятам.
Он не увидел в них ничего опасного: широкоплечий верзила с простодушным лицом… довольно красивая девочка со свисающей на грудь темной косой… Вот уж она-то, конечно, не могла принадлежать к какой-то там банде… У плотного парня в белой кепке и у крупной блондинки выражение лица было довольно угрюмое, но отнюдь не враждебное. На ребят помладше Валя просто не обратил внимания.
Однако уже через несколько секунд ему пришлось насторожиться.
— Здравствуйте! — сказал он. — Извините, пожалуйста… А каким образом вы догадались, что меня зовут Валя?
— Во какой воспитанный! — пробормотал один из младших мальчишек за спиной у старших ребят. Это был Демьян.
— Мы многое о тебе знаем, — загадочно улыбаясь, сказала красивая девочка с косой.
— А именно? — сдержанно спросил Валя.
— Н-ну… что ты друг Тараскина, так называемый, — сказал парень в белой кепке.
«Так называемый!» — отметил про себя Валя, и ему стало тревожно.
— Хулиганов шибко ненавидишь, — вставила Нюра.
Валя стал думать: может, стоит ему соврать, что он ничего не имеет против хулиганов, но решить ничего не успел.
— Ментом хочешь стать, — снова высунулся Демьян.
— Кем? — не понял Валя.
— Милиционером, — пояснила Оля.
— Это не совсем так. Я хочу поступить на юридический, чтобы изучать криминалистику.
— А папаша твой против, — заметила Нюра.
От такой осведомленности Валя совсем оторопел. Он постарался улыбнуться.
— Простите, а откуда вам это известно?
— Слухами земля полнится, — сказала Оля.
Такая затаенность, нежелание говорить открыто еще больше насторожили Валю, но он решил ни в коем случае не выдавать своей тревоги.
— Это правильно, — сказал он как можно спокойней. — Мой отец против того, чтобы я поступал на юридический, а я ему объясняю, что современная криминалистика — наука очень интересная, что современный криминалист может раскрыть преступление, которое никакой Шерлок Холмс не мог бы раскрыть.
— Та-ак, та-ак! Па-анятно! — протянул Демьян очень многозначительно, хотя и не знал, что такое криминалистика и кто такой Шерлок Холмс.
Наступило молчание, продолжительное и довольно тягостное. Все пристально смотрели на Валю, а он поочередно поглядывал на каждого из семерых (Сема и Шурик, не посвященные в дела старших, играли где-то в стороне).
— Ну, что ж, — сказал Валя, — пойду.
— Куда пойдешь? — спросила Нюра.
— К Тараскиным. Надеюсь, Антонина Егоровна дома?
Ему объяснили, что бабушка Тараскина куда-то ушла, а куда — неизвестно, а когда вернется — тоже неизвестно.
Снова постояли, помолчали.
— Пойдем, Михаил, пора ужинать, — сказала Оля.
Не попрощавшись, Закатова и Огурцов направились к своему подъезду.
— Федька, я тоже давно голодная, — сказала Нюра. — Пошли!
— Идом тоже. Ужин готов, — сказал Зураб сестре и обратился к Матильде: — Матилда! Иды сюда на минутку!
— Та-ак, та-ак! — протянул Демьян, пристально глядя на Валю, и вдруг бросился бежать.
Валя остался один на малышовой площадке, чувствуя, что вокруг него образовался какой-то вакуум. Он заметил, что никто из этих настороженных, задающих странные вопросы подростков не спешит идти ужинать, а все стоят у разных подъездов и тихо говорят о чем-то.
Это действительно было так.
— Ну, что ты скажешь про этого Валентина? — спросила Оля.
— Человек как человек. Ничего плохого не вижу.
— Теперь ты понял, почему Тараскин его так ненавидит?
— Теперь понял.
— Так почему?
— А ты умеешь логически мыслить? — Миша очень любил дать понять Не Такой Как Все, что он иной раз бывает умнее ее.
— Ладно. Попробую. Ты, как видно, думаешь, что Матильда права и Валентин — это Альфред?
— Извините, мадам, но я не такой дурак, чтобы верить болтовне Матильды.