Меня сажают на стул. Снимают наручники. За спиной тотчас становится мулат. Вошел мордастый, плотного телосложения мужчина лет тридцати с гаком, в цветастой модной рубашке, без галстука, в твидовом коричневом пиджаке. Садится напротив на стул.
— Ну, что, товарич, будем говорить? — спрашивает он, ласково улыбаясь. Он так и сказал: «товарич», что означало «товарищ»— родное русское слово. Мозг пронзила мысль: «товарищ!» Это уже информация к размышлению. Почему же сразу привязка к Союзу? Они так уверены, что я русский? Почему? Можно было бы отказаться отвечать, ссылаться на Аргентину, окажись мы в другой стране! Но сейчас? Сразу в лоб — «товарищ!». Это прием — в лоб!
— Что вы имеете в виду? — спросил я, делая вид, что не понимаю, о чем речь. — Ну, «товарич», дальше что? На каком основании вы…
— Не валяйте дурака! Вы отлично знаете, что я. имею в виду: вы — русский шпион! (Именно русский, не советский.) Мы давно о вас все знаем. Так что в ваших же интересах будет нам рассказать все: адреса, явки, шифры, связи. Все! Это — для начала. («Ого, ни много ни мало! Да, они знают, кто я. Что еще они знают? Это— провал. Надо потянуть время, прийти в себя».) Не скрою, что я еще находился в состоянии шока.
— Понятия не имею, о чем вы говорите, — ответил я.
Следователь встал и вышел в соседнее помещение. Я видел, оглядывая комнату. «Окна, хоть и без стекол, но отсюда не убежишь: следят за каждым моим движением», — думал я. Понимал, что моя песенка спета и надо что-то предпринять. Бежать? Бежать! Не сидеть же здесь? Но как там мои? Где они? Бросить их на произвол судьбы? Разве не я подвел их под удар? Пропадут без меня. В голове мысли стремительно сменяли одна другую.