«Эх, знал бы ты, Артемий, какая голубая душа поселится у тебя в теле», — подумал я мстительно.
«Ага, если бы знал, засунул бы сам щипцы себе в зад», — ответил внутренний голос.
Мой взгляд переметнулся на мужчину, который был привязан лицом к двери. Руки его были вытянуты вверх и в стороны, ноги сведены вместе и пристегнуты за лодыжки к каменному полу. Жаль, я не любитель БДСМ: поза была под стать сессии.
— Принеси теплой воды ведро, — приказал я сопровождающему, не оборачиваясь.
— Зачем? — удивился тот.
— Не хочу с грязными руками наверх возвращаться.
— Так это… сейчас, — громкий вздох и удаляющиеся шаги. Конечно, кому охота идти на кухню, согревать воду и тащиться с ней в подземелье?
Я еще раз окинул взглядом посла. Мужчина был весь в грязи, и пахло от него не очень приятно. Сказывалось долгое время в пути, наша стычка и еще ночка здесь, в цепях. Да. Мужской пот с лошадиным амбре — не самые мои любимые ароматы. Да что там говорить, писец какая вонь. Уж не знаю, кто кого должен был тут пытать, но сейчас явно пытали меня.
Пока я размышлял о насущном, вернулся стражник.
— Свободен, — произнес я, забирая у него ведро и выталкивая за дверь.
— А можно остаться? — сопротивлялся он.
— Это что, цирк по-твоему? — грозно вскрикнул я. Слово «цирк», однозначно, было ему не знакомо, но повелительный тон подействовал.
Закрыв камеру изнутри, я вернулся к жертве. Почесав подбородок, я выругался. За какие грехи мне это все? Но времени было в обрез: на все про все мне отводилось три часа. И как его пытать? Судя по лицу, его вчера пару раз приложили. Из сухих потресканных губ сочилась кровь. На левой скуле вырисовывался нехилый такой бланш. Намочив тряпку, я провел по нему, смывая грязь.
— Пить, — прошептал он.
Сняв с пояса флягу, я поднес ее к его рту. Посол жадно присосался, не открывая глаз.
— Спасибо, — ответил он и посмотрел на меня. — Ты? — я бы сам удивился. Ведь, по сути, я должен был его ненавидеть. А нечего чужую задницу без спроса лапать. Вон, к чему привели его страстные порывы. Запугал бедного натурала до смерти.
— Я, — равнодушно бросил я, но чего мне это стоило. Сердце в груди билось так, что, казалось, сейчас вырвется и улетит в небеса. От волнения я весь покрылся испариной.
Мужчина следил за моими действиями, а я молча смывал грязь с его кожи. Все происходило в тишине. И только капли падали в воду, когда я выкручивал тряпку, и тихие вздохи вместе с его прерывистым дыханием доносились, когда касался чувствительных мест. Наконец, я управился с верхней половиной его сексуального тела и довольно осмотрел проделанную работу, удовлетворенно хмыкнув.
— Зачем все это? — первым не выдержал он.
— Не люблю грязную работу, — просто ответил я. — А теперь перейдем к разговору. Я буду задавать вопросы. А ты должен предельно точно на них отвечать. И, может быть, у тебя появится шанс остаться в живых.
— Я ничего не скажу, — упрямо поджал он тонкие губы. Такие красивые губы. Нет, целоваться не будем. А то этот может и куснуть.
— Что ж, придется применить силу. А так не хотелось, — пожал я плечами, оглядывая пыточный ассортимент. От одного только вида у меня все в груди скрутило.
— Наслышан о твоем умении. Но даже тебе не удастся меня разговорить. Я лучше умру, чем скажу хоть слово.
Комплимент был приятен. Значит, далеко распространилась репутация Артемия, если даже за границей наслышаны о его мастерстве. Но я не он. Хотя было время, я тоже пытал любовников. Эти воспоминания заставили меня улыбнуться. Вот только, наверное, улыбка в исполнении нового тела напоминала скорее оскал маньяка.
— Тогда ты мне не оставляешь выбора, — я подошел вплотную и прошептал ему это на ухо. — Ты будешь не то, что говорить. Ты будешь умолять меня.
— Никогда, — если бы он мог убить взглядом, валялся бы я уже хладным трупом.
— Никогда не говори «никогда».
Я медленно опустился, следя за ним взглядом. Он был растерян. То-то еще будет…
Мои пальцы прошлись по его шее, груди, дразня, задевая соски. А после застыли на широком поясе штанов. Я стоял на коленях перед ним. Как же давно так не преклонялся. Набрав побольше воздуха в легкие, словно перед глубоким погружением в воду, я расстегнул завязки, оголяя его всего. Брюки опустились до колен, и я остановился. Господи, точно рай. Да я сам готов был умолять его о пытке. Да с таким-то инструментом. Даже не в рабочем состоянии он вызывал щенячий восторг.
— Ты можешь меня остановить, стоит только попросить, — мурлыкал я, поднимаясь к нему обратно.
Настроение резко подскочило. Я делал вид, что присматриваю инструменты, то и дело бросая косые взгляды на посла. А ничего так, держится молодцом. Только слегка побледнел. Наверное, думал о предстоящей кастрации. Я бы, безусловно, взял бы сувенир, вот только на его счастье не знаком был с бальзамированием отдельных частей тела.
— Делай то, что задумал, и побыстрее, — бросил гневно мужик.
— Э, нет. Не так быстро.
Мурлыкая себе под нос песню Натали «О Боже, какой мужчина», я вернулся к нему, занимая нижнюю позицию.
— Что же ты копаешься? — дернулся он так, что мне пришлось обхватить руками крепкие бедра. — Или растерял… ох… — больше он уже ничего не мог произнести, поскольку его достоинство было схвачено глубоко в заложники и придавалось жестокой пытке.
Я не помню, когда так делал минет. Будто это я был связан, и от его исполнения зависела моя жизнь.
И вот уже посол в такт моим движениям стал подмахивать бедрами. Э… не так быстро, красавчик.
— Ты так восхитителен сейчас, — поднимаясь, произнес я. Мой жест вырвал недовольный вздох. — Ты такой послушный, жаждущий мне ответить на все мои вопросы… — в моем голосе появились нежные нотки, вызывающие дрожь по его телу.
— Нет, — хрипло бросил он, вырываясь.
— Твой выбор, — изобразил равнодушие. — Я затяну тебя ленточкой, чтобы у нас было больше времени для беседы.
Одной рукой я стянул со своих волос шелковую тоненькую ленту, бережно приподнял ему яички и туго перетянул у основания члена, предотвращая нежелательный оргазм. Его орган отозвался мрачной синевой и надул обиженно пухлые венки. Ласково лизнув его красную головку, я поднялся. Мужчина сжимал губы, но молчал.
«Тоже мне, радистка Кэт. Ты у меня не то что „мама“ в оргазме кричать будешь, ты свое имя забудешь», — мысленно пожелал я. Кстати, а я так до сих пор и не узнал его имени. Как всегда, в своем репертуаре. Ведь минет — еще не повод для знакомства.
Провел рукой по одной ноге, потом по другой, похлопал по мошонке, следом я провел по члену вверх и вниз, а после стал поглаживать грудь, шею, соски. Забывшись, я сам стал тереться об него, словно мартовский кошак и стонать. Такого не было и в моих мечтах. При каждом прикосновении к его голодной плоти меня будто пронзала молния. Я вновь опустился и принялся с остервенением ласкать его ртом. Он вздрагивал, что только подгоняло мои действия. Если бы на нем не было оков, посол бы давно кончил и забыл. Но кончить не мог, и пытка продолжалась. Посол подавался бедрами вперед, пытаясь подольше задержаться во мне. Сам не понимая, крутил бедрами, стараясь освободить член. И стонал от страсти. Что за голос. Услада души моей. Я тем временем переместился к мошонке. Яички стали тяжелыми от прилива крови. Из-за ленточки кожа на них была сильно натянута, и при каждом соприкосновении с моим кончиком языка его как будто подбрасывало. Он стонал уже в голос, а потом стал умолять сжалиться и дать ему излиться.
— А говорил «нет», — удовлетворенно произнес я, поправляя в брюках свой стояк. — Для начала скажи свое имя, а то как-то неудобно получается.