Нас здесь более всего занимает то, что Буровский связывает с ужасной терпимостью к языческой «бесовщине». Он хочет, некстати приплетая к делу «сугубо московитский» культ юродивых, убедить читателя, что «московиты» жили по принципу «была бы сила, а наше дело поклоняться» (с. 300).
Но приверженцы такого взгляда обнаруживаются как раз в Европе! Делюмо пишет:
«В 1566 г. одна добропорядочная женщина поставила одну свечу святому Михаилу за его благодеяния, а другую дьяволу, чтобы он не причинял зло. В 1575 г. один прихожанин из Оденбаха (в протестантской Германии), собрав отменный урожай, заявил, что это дело рук дьявола.
(Сильно подозреваю, что немец не стал после этого выкидывать посланный лукавым урожай в выгребную яму! – Л.П.)
В следующем веке грозный учёный П. де Ноблец обнаружил в Бретани культ пожертвований Лукавому… Дьявол располагался в одном ряду с божествами и его можно было умилостивить и сделать добрым. Ему делали подношения, а затем искупали содеянный грех в церкви.
И в наши дни так ещё поступают горняки из Потози – они совершают культовый обряд Люциферу, подземному божеству, но периодически приносят покаяние в виде пышного крестного хода в честь Богородицы».
При всех гримасах и странностях отечественного двоеверия, до культа Люцифера кажется никто в «Московии» не додумался.
Наряду с культом доброго дьявола, на Западе существовал и культ… «злых святых».
«Превосходным доказательством веры в злое могущество святых служит фонтан в Берри, посвящённый недоброму святому, которому поклоняются и у которого просят смерти для своего врага, любовного соперника или родственника с наследством…
Начиная с XVI века в процессах над ведьмами, проповедях, катехизисах настойчиво подчёркивается различие между Богом и Сатаной, святыми и демонами, с тем чтобы укоренить его в менталитете сельских жителей» (Ж. Делюмо).
То есть, до того в сознании «сельских жителей» – абсолютного большинства населения средневековой Европы! – такого различия не было!
Такое «христианство» кажется, по меньшей мере, не менее странным, чем вышеописанное «христианство» русской деревни.
Буровский возможно прав, говоря, что «даже на церковную атрибутику в русском православии переносятся представления язычников» (с. 296).
Мы уже говорили о «странностях» в почитании икон и придорожных крестов на Руси. Но в том-то и дело, что ничего исключительно «московитского» в этом нет.
Фаминцын указывает, что чехи-католики в XIX веке рубили у церквей головы петухам в честь святого Вита и сбрасывали с церковной колокольни козла (то есть, несчастную скотину перед этим заволакивали в церковь!) в честь святого Якова.
Здесь хотя бы идёт речь о жертве христианскому святому, пусть и по языческому обряду. Но вот Пеннинк и Джонс пишут о Британии:
«В 1589 году Джон Анстерс сообщает, что на церковном дворе в Клиноге, Ллейн, Уэльс, приносят в жертву волов – “одну половину Богу, другую – Бейно”. Обычай этот умер лишь в XIX веке».
Англичане принудили христианского бога делить жертву с кельтским Бейно и не где-нибудь, а на церковном дворе! и это при том, что Британия была крещена на полтысячи лет раньше Руси.
Впрочем, британские церкви видали и не такое. Стаббс в 1583 году с негодованием описывал «языческую процессию», танцующую в церкви (!) во время проповеди (!!!).
В аббатстве Бромм, Стаффордшир, поныне хранится атрибут тех плясок – оленьи рога (как не вспомнить Новгород, где ритуальные «Перуновы палицы» хранились… в церкви Бориса и Глеба).
Да что Британия, если в сердце католического мира, в папском государстве, танцы ряженых в честь Вакха отменил, по словам Делюмо, лишь Бенедикт XIV в… 1748 году!!!
По всей Европе христианство столь же причудливо сочеталось с древней верой.
В Скандинавии бил источник «святого Тора», в городах средневековой Германии стояли колонны в честь Юпитера Христа (!), в Греции сельские священники в начале XX века не препятствовали почитанию прихожанами древних статуй, называя их «святой Дамитрой» – в святцах «отчего-то» не обозначенной.
Иной раз и церковь, скрепя сердце, утверждала своим авторитетом такой «гибрид»: миллионы христиан-католиков молятся древней кельтской Богине Бригитте, «превратившейся» в одноимённую святую.
Знаменитый Ричард Львиное Сердце, ссорясь с саксонскими баронами, бросил им в сердцах: мол, многие из вас не обратились к Христу, а те, что обращены, сделали это недавно и неискренне.
Язычники, чтящие Богиню Диану, существовали в Бельгии до XVII века.
Оставалась языческой Сардиния, ещё в XI веке посылавшая миссионеров на христианский континент и воинские дружины – на исламскую Испанию.
На плане итальянского городка Ассизи, родины знаменитого святого Франциска, составленном в его время, указан, как ни в чём не бывало, храм Минервы.
На юге Италии ещё в XVII веке крестьяне верили кто в сто, а кто в тысячу Богов.
В XII веке в триста лет как крещёной Болгарии, на горе Афон, в нескольких шагах от знаменитого монастыря, «болгары, именуемые славяне», чтили каменное изваяние своей Богини, а столетие спустя в столице царства, Великом Тырново, их соотечественник нацарапал на стенке глиняной корчаги имя Сварога.
В житиях византийских святых тема диспута с язычниками остаётся актуальной вплоть до VIII века.
Последний оплот античного язычества – город Майна с округой на полуострове Пелопоннес – пал в конце IX века и отнюдь не перед проповедниками Христа, но перед византийской армией.
Так было по всей Европе. Я не собираюсь переписывать здесь конспект трудов Делюмо и Пеннинка с Джонс. Те, кому приведённых сведений недостаточно, благоволят обратиться к их книгам.
Тем более не стоит видеть что-то неповторимо «московитское» в заселённости русской усадьбы всевозможными домовыми, дворовыми, амбарными, обдерихами, кикиморами, шишками и прочими существами того же рода, как то делает Буровский.
«С отношением западного христианина к нечисти очень легко ознакомиться, взяв в руки любую западную «фэнтези»; лучше всего Р. (? – Л.П.) Толкиена или Пола Андерсона. Из этих книг легко выяснить, что чем дальше от жилья людей, тем больше вероятность встретиться с нечистой силой.
Мысль же, что можно лежать в собственной кровати, а под тобой возится один… над тобой, на чердаке, второй… по огороду ступает мягкими лапами третий… такая мысль европейцу непонятна, да, пожалуй и неприятна» (с. 296).
Об «отношении западного христианина к нечисти», причём, не банникам и дворовым, а собственно дьяволу, Люциферу, мы уже говорили.
Что же до попытки Буровского привлечь в качестве свидетельств романы Толкиена – отнюдь не «Р.», а Дж., Джона – и Андерсона, то она самоубийственно неудачна. Поневоле задумаешься – а сам-то Буровский их читал?
Главными героями эпопеи «Властелин колец» Толкиена выступают вообще не люди, а хоббиты.
И вот, что об этих существах пишет «сестра по разуму» Буровского, некая Е. Богушева, в своей книге «Чем бы дитя ни тешилось»:
«Герои Толкиена – очередная нелюдь, гномы, хоббиты. Как будто бы гномы – добрые существа. Как будто бы им присуще стремление к добру, как будто бы они могут ненавидеть то, что их породило [5]».
А вот, в какую компанию помещает хоббитов средневековый британский автор Майкл Дэнхем: «боуги (буки, детские пугала. – Л.П.), портуны (амбарные. – Л.П.), гранты (оборотни. – Л.П.), хоббиты, хобгоблины (домовые, просто домовые, вопреки стараниям иных позднейших авторов книг-фэнтези и ролевых игр сделать из них страшных чудищ. -Л.П.)».
Не более удачна попытка опереться на Пола Андерсона. В его романе «Буря в летнюю ночь» в альтернативной Англии рыцарям короля помогают выстоять против козней пуританского диктатора Кромвеля король эльфов Оберон со своей свитой.