– Бумаг не было в папке, когда я забирала ключи, но тогда я не придала этому значения.
Элейн поставила чашку на блюдце. Нежный звон фарфора прозвучал в наступившей тишине.
– Очень серьезное обвинение.
Элейн побледнела, и Гвен на мгновение почти пожалела ее. Но только почти.
– Я понимаю, что вы не хотите видеть меня здесь, что вы оберегаете сына. – Гвен перевела дух. – Я не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки, и скажу откровенно. Мне не нужны проблемы, их у меня хватает и без вас.
Элейн облизала губы.
– Думаю, мы можем достичь некоего соглашения. Должно же быть что-то, чего вы хотите.
– На этот раз я не уеду. Мне нравится здесь, и я люблю вашего сына. – Гвен сглотнула подступивший к горлу комок. – Я не убегу. И я не Айрис. Не знаю, почему вы так невзлюбили ее, но я – не она. Я вам не враг.
Элейн опустила глаза. Молчала она долго, и Гвен уже подумала, что таким образом Элейн указывает ей на дверь.
Наконец она подняла голову.
– Это из-за нее. – Элейн как будто протискивала слова сквозь стиснутые зубы. Лицо ее напоминало маску ужаса. – Из-за нее он умер.
– Кто? Мистер Лэнг?
– Отец Кэмерона. В его смерти виновата Айрис Харпер. – Она вытащила платок из кармана кардигана.
– Что случилось? Я знаю, что он был очень болен.
– Рак желудка. – Элейн промокнула глаза.
– Айрис приходила к нему, не так ли?
– Сказала, что может помочь. Он поверил ей.
– Айрис сказала, что вылечит его?
Лицо Элейн исказила гримаса.
– Нет.
– А что сказал ваш муж? – Гвен вдруг почувствовала, как важно объяснить, что Айрис не сделала ничего плохого. Что она изо всех сил старалась помочь.
– Он так страдал. Мучился от боли. Даже морфин не помогал.
– Но что он сказал?
Воспоминания унесли Элейн в прошлое. Она смотрела на Гвен, но видела что-то другое.
– Он сказал, что она утешала его.
В голосе ее прозвучала такая боль, что Гвен даже сжалась.
– Вы злитесь из-за того, что он обратился к кому-то другому, – сказала она, чувствуя себя настоящей мучительницей.
– Я была его женой, – с отчаянием заблудившегося ребенка произнесла Элейн. – Представьте, как это выглядело.
Гвен чуточку полегчало.
– Это не одно и то же, и я не Айрис. Вы не можете вытолкать меня из города. Только не в этот раз. И я не позволю вам украсть у меня мой дом.
– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. – Элейн пыталась сохранить остатки самообладания, но щеки ее покраснели, а голос дрогнул.
– Думаю, вашему сыну будет не очень приятно узнать, что вы украли хранившиеся в фирме документы, но я готова промолчать, если вы прекратите ваши попытки развести нас.
Глаза у Элейн вспыхнули.
– Он не поверит вам.
– Возможно. Хотите рискнуть?
Элейн на секунду задумалась.
– Ладно.
– Прекратите давить на Кэма. И скажите Лили, чтобы отозвала из суда свое заявление. Если документ на право владения домом появится в папке в ближайшие дни – папка будет лежать на столе в кухне, – то я посчитаю, что он попал туда… неким чудесным образом.
– Я согласна на ваши условия. – Каждое слово далось Элейн полным напряжением сил.
Гвен вспомнила Фелисити и ее рассказ о рождественских вечеринках. Представила, как Элейн, словно сутенерша, подводит к Кэму подходящих, по ее мнению, молодых женщин.
– А еще пригласите меня к вам домой и покажите, что вы мне рады.
Элейн, похоже, собралась возразить, но Гвен не дала ей такой возможности.
– В противном случае я не только расскажу обо всем Кэму, но и дам Райану пикантный материал для газеты. Внутренняя кража в фирме «Лэнг и сын». Некрасивая история.
Элейн закрыла рот и метнула в Гвен убийственный взгляд.
– Вы этого не сделаете. Не станете вредить Кэму.
– А что делаете вы, пытаясь его контролировать?
– Я делаю только то, что идет ему на пользу.
– Вам повезло, что его подростковый бунт свелся к тому, что он переспал с неподходящей подружкой. Так мы договорились?
Элейн кивнула.
– Отлично. – Гвен поднялась. – Я принесла вам кое-что. – Она расстегнула сумочку и достала блокнот. – Айрис вела дневник. Здесь есть записи о мистере Лэнге. О вас, боюсь, она была не лучшего мнения, но я подумала, что вам, наверно, хотелось знать, о чем они говорили.
– Я не интересовалась личными делами мужа, – церемонно заявила Элейн.
– А стоило бы. – Гвен положила блокнот на столик. – Не провожайте, я найду дорогу сама.
Элейн промолчала, и Гвен в одиночестве прошествовала через отдающийся эхом холл к передней двери. Она не знала, что оставила там – уютное одеяло или бомбу, – но дневник, похоже, принадлежал не столько ей, сколько Лэнгам. А наследство не выбирают.