Уже через несколько минут вся ее бравада улетучилась. На шее выступили капельки пота, руки предательски дрожали, а прохожие, казалось, посматривали на нее искоса. Недоверчиво. Неприязненно. Волна враждебности Элейн догнала ее и ударила так, что защипало в глазах. Фрик. Недостойная. Извращенка. Не наша.
Какая-то женщина, проходя мимо, крепче сжала руку плетущегося рядом ребенка. Скорее всего, она просто готовилась перейти улицу, но Гвен восприняла жест как еще одну пощечину. Пойти в паб? Там, по крайней мере, ее наверняка ждет теплый прием.
Боб, вопреки обыкновению, не маячил за стойкой, а ходил по залу, вытирая столы и расставляя наборы со специями перед наплывом посетителей. Гвен бросила сумочку на ближайший к камину столик и опустилась в уютное кресло.
– Все в порядке, Гвенни? – спросил Боб. – Как делишки?
– Это что, шутка такая?
Боб усмехнулся.
– Просто выражение.
Гвен убрала сумочку и драматически опустила голову на поцарапанную поверхность стола.
– Меня все ненавидят. Я – неудачница. Мне бы просто уехать, но нет, уехать я не могу – денег нет. И будущего нет. – Она хотела сказать и бойфренда нет, но сдержалась – получалось слишком уж жалобно, и даже ее собственное ухо резали плаксивые нотки.
– Судя по тому, что я слышу, ты – герой часа, – сказал Боб.
Гвен подняла голову.
– Что?
Боб помахал тряпкой.
– Да, да. Фред говорит, что давно уже не чувствовал себя так хорошо. Правда, Джек? – обратился он к старику в ношеном коричневом костюме. Гвен видела его раньше – всегда на одном и том же месте, в одном и том же костюме. Гвен допускала, что дома у него шкаф забит одинаковыми коричневыми костюмами, но верилось в это с трудом. Джек оторвал слезящиеся глаза от газеты, которую держал перед самым носом.
– Что?
– Подтверди, что наша Гвенни – настоящий герой.
– Да, она хорошая девочка, – кивнул Джек и, одарив Гвен улыбкой и видом своих неровных зубов, что случалось с ним нечасто, снова скрылся за газетой.
– Продолжай в том же духе, и тебе поставят здесь статую, – сказал Боб.
– Нет уж, спасибо, – сказала Гвен, стараясь не думать о мемориальной дощечке в память о Джейн Морли на стене паба.
– Тебе виднее. – Бармен пожал плечами. – Так или иначе, для половины города ты что-то вроде ангела-хранителя.
Его дружеская улыбка не рассеяла всех сомнений Гвен.
– А как же другая половина? Что они говорят?
Он отвернулся.
– А до них тебе какое дело?
– Они считают меня мошенницей. Считают, что я веду здесь какую-то долгую игру. Что однажды они проснутся, а меня нет – удрала со всеми городскими сокровищами в заднем кармане. Или совращаю городскую молодежь. Или позорю Пендлфорд своим присутствием и мараю его репутацию. Что из-за меня город не получит грантов на развитие и потеряет туристов.
– Стоп, Гвенни. Хватит. – Боб помахал бутылкой с очистителем. – Не драматизируй. Думаю, большинство об этом вообще не думает.
– Некоторые думают и, к сожалению, не только думают, но и говорят.
– Отвечать не собираешься?
– У меня такой вариант обычно не срабатывает, – ответила Гвен, думая о Руби.
– Может, тебе таки придется возвысить голос, – подал вдруг реплику Джек. От газеты он не оторвался и снова погрузился в молчание, так что Гвен посмотрела на Боба. Бармен вскинул брови и пожал плечами, как бы говоря: старость плюс алкогольная зависимость – что ты хочешь?
Гвен покачала головой.
– Слышал такую фразу «излишне много леди заявляет»? Как бы громко я ни заговорила, кто поверит хотя бы одному моему слову?
Боб ретировался за стойку.
– Мозгов у тебя своих хватает, но я бы на твоем месте подумал о чем-то конкретном. О доказательствах для защиты.
Гвен закрыла глаза. Одной этой фразы из юридического жаргона оказалось достаточно, чтобы мысли перескочили на Кэма. И даже, сказать по правде, вызвали образы далеко не скромные. Тряхнув головой, она в спешке покинула бар, чтобы не опозориться перед Бобом и старейшим завсегдатаем заведения.
Жаль, что Глория не позволяет мне видеться с девочками и даже не дает им возможности самим принимать решение. Прожив достаточно долго, я знаю, что жизнь несправедлива, но последние пятьдесят лет я давала людям то, в чем они нуждались, независимо от того, хотела я это делать или нет, даже когда из-за этого они ненавидели и боялись меня. И все равно это неправильно. И дело не только во мне. Бедняжка Гвен столкнется со своим даром в одиночку. Направлять ее будет только Глория, а это хуже, чем никто. Глория будет учить ее, что помогать нужно тогда, когда есть выгода для тебя, а это не та дорога, которую нужно выбирать. Она ведет в очень темные места.