— Ну, бывай, внучок, — Владихор крепко, по-родственному, прижал меня к груди. — Сегодня тебя, так уж и быть, отпускаю. Отдыхай пока, сил набирайся. А вот завтра настоятельно прошу ко мне на поселение. Это здесь, рядышком. Соседние ворота. И не спорь! Покуда в столице ты, жить у меня будешь.
Признаюсь, от дядушкиного приглашения у меня потеплело на душе. Ведь это так здорово: попасть в совершенно чужой мир, и вдруг встретить здесь своего родственника!
Пообещав прибыть ближе к вечеру, я повернулся к Ольге.
— Удачи тебе завтра, Арсен-царевич! Уверена, всё будет хорошо! — Красавица-хозяйка заглянула мне в глаза, быстро чмокнула в щёку и, вспорхнув на крыльцо, скрылась в доме.
Мы с Басей вышли за калитку и двинулись в сторону троллейбусной станции.
— Ну и как? Ты доволен встречей? — Негромко мяукнула кошка. — Узнал всё, что хотел?
— Тяжело сказать, — честно ответил я. — И да, и нет. Вроде бы и ответы получил, только далеко не те, на которые рассчитывал. Был бы Муромский чуть пооткровеннее…
— Угу. И нарвался бы на крупные неприятности, — завершила мысль киса. — Он же тебе вполне прозрачно на это намекнул. Так что всему своё время.
— Да понимаю. Потому не сержусь и… почти не обижаюсь. И так от новой информации голова пухнет. Ведь теперь некоторые моменты воспринимаются совершенно иначе.
— Да? Это какие же?
— Ну, к примеру, могу с уверенностью сказать, что в тот день дядя Миша попался мне навстречу далеко не случайно. Ведь с того момента всё и закрутилось.
— А мне кажется, закрутилось всё намно-о-ого раньше, просто ты этого ещё не понял, — загадочно мяукнула киса, после чего надолго замолчала.
В быстро темнеющем небе проклюнулись точки первых звёзд. Совсем рядом, в центре города, кипела развесёлая ночная жизнь. Здесь же, чуть в стороне от главных улиц, было тихо и на редкость пустынно. Не видно ни стражи, ни случайных прохожих. На столбах сияли редкие фонари, отчего тени под домами и деревьями казались только чернее и гуще.
Мне стало неуютно. Намного неуютнее, чем в диком лесу без единого огонька вокруг. Казалось, из тьмы подворотен за нами пристально наблюдают десятки недобрых глаз.
— Ну что, далеко нам ещё? — Нервно озираясь, спросил я у бегущей рядом кисы.
— Ближайшая станция — «Университет», до неё около версты, — спокойно ответила та. — Да не верти ты головой, иди спокойно. Никого здесь нет.
Прислушавшись к своим ощущениям, я ей не поверил. Более того: мне послышался подозрительный шорох из ближайшего переулка. Рука сама собой потянулась к карману, и в ладонь услужливо ткнулась гладкая рукоять дубинки.
В тот же миг дорогу нам преградила высокая нескладная фигура в сером рванье. Кошка коротко зашипела и испуганно шмыгнула мне за спину.
— Ну вот, а ты говоришь — никого нет, — криво усмехнулся я, демонстративно поигрывая подарком Златояра. — Слушаю вас, товарищ. Библиотеку ищете?
«Товарищ» растерялся, отступил на шаг и даже как будто стал ниже ростом.
— Я… Э-э-э… О великодушнейший! — Гнусаво проблеял он, не сводя с дубинки заворожённого взгляда. — Может ли несчастный Кадум, единственный пятый сын бедного хана Сарата, рассчитывать на твою щедрость и попросить пару жалких монет на мисочку плова из мяса наихудейшего барашка?
— Думаю, может, — кивнул я, вытаскивая несколько медянок. — А чего он сам не попросит? Стесняется?
Брови незнакомца взметнулись так высоко, что едва не скинули с головы грязно-белый тюрбан.
— Он… Он просит! Просит! Я и есть Кадум ибн Сарат, бедный сын пятого несчастного… Короче, я это, я!
— А-а-а, тогда другое дело. Вот, держи! Тут и на кружечку кумыса должно хватить!
Схватив монеты, «ханский сын» низко поклонился и тихо скрылся в том же переулке, из которого ранее выскочил. Проводив его недоверчивым взглядом, Бася от греха подальше вскарабкалась ко мне на плечо.
— Не нравится мне этот Кадум, — проговорила она. — Весь фальшивый какой-то. Голосок вроде жалобный, а глаза холодные, так и зыркают из-под тюрбана! Явно гадость какую-то задумал, да колотушка твоя его отпугнула.
— Ладно тебе, — отмахнулся я, не торопясь, однако, совать дубинку обратно в карман. — Работа у человека такая — на жалость давить. Авось кто поведётся, и получит он на ужин свою мисочку плова.
— Чего же он в центре не промышляет? Тут ведь рядом! Два квартала пройти. Значит, стражи городской боится. А честным людям от неё скрываться незачем!
Киса ещё долго делилась своими подозрениями, но я совсем перестал её слушать, заинтересовавшись вдруг необычным устройством местных фонарей. На первый взгляд это классические четырёхгранные светильники из чугуна с матовыми слюдяными окошками. Но внутри… Внутри не горели сальные свечи, не чадило масло, не шумел светильный газ. За толстым непрозрачным стеклом замер в неподвижности продолговатый язычок золотого пламени. Он сиял и грел, словно маленькое солнце.