«Общий» язык, к тому же, обеспечивает возможности только для описательного, но не аналитического восприятия объектов. Это форма речи, при которой
«то, что не сказано, является столь же важным, а часто даже более важным, чем то, что было сказано» (там же).
Таким образом, решающее отличие этих двух форм речи Б. Бернстайн видит в том, что в «формальном» языке обеспечиваются средства для тонкого и эксплицитного выражения субъективного содержания, для чего нет условий в языке «общем».
И снова, в согласии с неогумбольдтианскими установками, он доказывает, что формы использования языка воздействуют на сами социальные структуры. Отсутствие в «общем» языке возможностей для индивидуализации опыта накладывает будто бы свой отпечаток на психологию рабочего, у которого вследствие этого вырабатывается резкая враждебность (легко перерастающая в конфликт) к социальным группам, пользующимся другими формами речи, и, наоборот, солидарность с другими членами собственной социальной структуры. Подобная интерпретация действительно существующего, но обусловленного прежде всего социально-экономическими факторами классового антагонизма, по меньшей мере, наивна, если не лицемерна.
«Общий» язык, по утверждению Б. Бернстайна, обладает мощными средствами самосохранения и самоизоляции. Другие формы речи могут восприниматься его носителями только через посредство соответствующих собственных единиц, т.е. путем перевода на «общий» язык. Противоположный процесс истолкования выражений «общего» языка с помощью средств «формального», по его мнению, практически не наблюдается.
В «общем» языке Б. Бернстайн усматривает источник и целого ряда других качеств, приписываемых им рабочему классу. Так, он утверждает, что обреченность на пользование этой формой речи ограничивает у носителей любознательность, снимает интерес к будущему. Ориентированность языка на непосредственное настоящее, якобы свойственная рабочим, препятствует развитию у них способностей к размышлениям, рефлексии, а преимущественное сосредоточение высказываний в области характеристик объектов, а не процессов, способствует общему консерватизму мысли и действия, в частности неприятию каких-либо изменений. Нужно ли доказывать, насколько искажены и предвзяты эти заключения?
Б. Бернстайн отказывает рабочему даже в способности иметь свои личные эмоции и адекватно их выражать. Поскольку интимные чувства человека сугубо индивидуальны, то их выражение средствами «общего» языка, по его словам, наталкивается на большие трудности и к тому же (что самое главное) вызывает определенные аберрации в поведении индивидов. Сами эти чувства и связанные с ними субъекты и объекты получают у носителей «общего» языка, как правило, нарочито огрубленные обозначения. Психологическим следствием таких реакций является стремление лиц из этого социального слоя избегать интимных тем и ситуаций, проявлять по отношению к ним грубость, цинизм, в лучшем случае – стеснительность.
«Для говорящих на общем языке, – заявляет Б. Бернстайн, – интимное чувство представляет потенциальную угрозу, поскольку в нем содержится также ощущение изоляции – социального обособления»
Он твердо уверен, что не только интимность эмоций, но вообще все индивидуальное имеет для носителя «общего» языка своим постоянным психологическим коррелятом изоляцию от своей социальной группы.
В языке же ищет Б. Бернстайн объяснение и тому, что дети из рабочих семей Англии нередко учатся в школах хуже и менее дисциплинированы, чем дети «среднего класса». Поскольку дети в семьях «среднего класса» в своем воспитании ориентированы на будущее (что отражается и в их употреблении языка), то у них, как правило, не бывает конфликтов со школой. Меньше всего он придает значение социальным факторам обучения, основными же причинами указанных явлений считает обусловленные «общим» языком психологические особенности:
«Психологическим коррелятом этой языковой формы (т.е. „общего языка“) является то, что она избавляет ее носителей от ощущения вины и стыда в определенных ситуациях»
Этим, в частности, пытается объяснить Б. Бернстайн и то, что процессы, связанные с выполнением обязанностей или заданий, часто получают у детей пренебрежительные наименования, тогда как слова, обозначающие уклонение от их выполнения, наоборот, имеют положительный оценочный оттенок. При этом, конечно, умалчивается, что для детей «среднего класса» такие явления также характерны.