Даже не вникая в детали переговоров, было видно, что дело идет нелегко. Брежневу явно не все так просто давалось. Напряжение нарастало. И все же к концу второго дня стороны сумели прийти к основополагающим договоренностям. Это еще не были готовые соглашения, но можно было уже определить рамки будущего договора, над которым могли начать трудиться эксперты обеих сторон.
В то время Владивосток был закрытым городом. Иностранцев туда не пускали, что, разумеется, вызвало большое недовольство у значительной группы американских журналистов, сопровождавших президента. Делать им в том районе, где происходила встреча лидеров, по сути, было нечего. Им разрешили сделать несколько фотоснимков, снять на видеопленку момент начала переговоров — и все… Когда в конце концов журналистов все-таки провезли по улицам города, не давая даже выйти из автобусов, настроение их не улучшилось.
После завершения переговоров Брежнев предложил Форду совершить автомобильную прогулку по городу. На заднем сиденье салона расположились Брежнев, Форд и первый секретарь Приморского крайкома партии.
Уже стемнело. Длинная вереница автомобилей со всеми участниками переговоров следовала за главной машиной. Прямая и довольно узкая дорога вела с возвышенности вниз — к центру города. Трасса, конечно, была расчищена, многочисленные толпы горожан, заполнившие тротуары, приветствовали гостей. В определенный момент Форд сказал Брежневу, что он очень польщен тем, как горожане приветствуют его. А затем спросил: можно ли ему из окна машины помахать им рукой? Брежнев, естественно, ответил, что можно. А меня вопрос Форда заставил задуматься: какое же представление имеют даже самые высокопоставленные деятели зарубежья о порядках, царящих в нашей стране, если задают подобные вопросы?
Еще на подъезде к центру города (только там наш длинный кортеж мог развернуться, чтобы проследовать в обратном направлении) Брежнев начал жаловаться на усталость. Сказал, что зря затеяли эту поездку, надо было сразу ехать к поезду. Он спросил: нельзя ли развернуться? Секретарь крайкома, явно волнуясь, стал объяснять, что, поскольку дорога слишком узкая, это можно сделать лишь доехав до памятника, установленного в районе морского порта. Там, на круге, мы потом и развернулись. Брежнев окончательно сник, видно было, что ему не по себе. Сидящий впереди старший адъютант Генсека дал команду ускорить движение, и мы помчались к вокзалу.
От Владивостока до Улан-Батора
Еще до начала автомобильной прогулки Брежнев предложил Форду вновь встретиться в его салон-вагоне для прощальной беседы, пока поезд будет идти к аэродрому. Президент, конечно, согласился. По прибытии на вокзал Форд прошел в свой вагон, Брежнев поднялся в свой и проследовал в спальное купе. Я остался в салоне, где, судя по всему, должна была состояться их прощальная беседа.
Поезд тронулся. Я заметил, что к Брежневу прошел начальник Четвертого Главного управления при Минздраве СССР Е. И. Чазов. Поезд уже давно был на ходу, но никакой команды насчет встречи с Фордом не поступало. Я прошел по коридору мимо спального купе Генсека и увидел такую картину: на постели лежал Брежнев с закрытыми глазами, рядом сидел Чазов. Я не стал задерживаться и вернулся в салон.
Некоторые авторы в своих воспоминаниях утверждают, что именно в тот момент у Генсека случился чуть ли не инсульт. Я об этом доподлинно не знаю и рассказываю лишь о том, что видел. Когда поезд прибыл на военно-воздушную базу, Брежнев появился и проводил Форда до самолета. Выглядел Генсек весьма утомленным, но тем не менее нормально разговаривал с президентом, извинился за то, что не смог с ним, по причине собственной усталости, встретиться в поезде.
В дни визита Форд выходил на улицу в роскошной меховой куртке, которая очень понравилась Брежневу. Перед началом одной из встреч Леонид Ильич даже погладил ее рукой и спросил, какой это мех. Форд ответил, что на куртку пошло три вида меха: волк, ласка и бобер. Брежнев, выражая свое восхищение, даже причмокнул губами. И вот, улетая, Форд, перед тем как подняться по трапу в самолет, снял с себя свою замечательную куртку и протянул ее Брежневу.
— Пусть она напоминает вам о нашей встрече, — сказал президент.
Брежнев расплылся в улыбке и принял подарок.
Этот эпизод был подробно описан в американской прессе. И Форд подвергся серьезной критике со стороны влиятельных защитников дикой природы за то, что вообще позволил себе приобрести такую куртку.