— Только давайте сначала приготовим обед, — спохватился Прошка. — А то мы так до вечера голодные просидим.
— Тебе полезно, — заявил Марк. — Может, брюхо до колен свисать не будет.
— У кого брюхо? — завопил Прошка. — На себя посмотри!
Я не стала дожидаться конца этой сцены, а взяла котелки и отправилась к морю. Генрих, видимо, боялся оставить больного Марка в одиночестве, и котелки так и провалялись с завтрака грязными. Отдирая присохшую к стенкам пшенку, я прокручивала в мозгу только что окончившийся разговор и пыталась определить, насколько естественно вел себя Марк.
С одной стороны, я не почувствовала в его словах фальши. И упорство, с которым он твердил, что главная жертва — Мирон, говорило в его пользу. Ведь все мои подозрения проснулись в тот момент, когда Белов сообщил мне о таинственном и неприятном разговоре Мирона с Марком. Если он послужил толчком к убийству, то Мирон действительно жертва номер один, и не только в порядке очередности. Зачем же тогда Марку вбивать нам в головы эту идею?
С другой стороны, уж очень активное участие он принимал в обсуждении, да и затеял его сам. А кто думает об убийстве больше убийцы? Правда, убийца должен соблюдать осторожность, чтобы не вызвать подозрений. Но если постоянно о чем-то думаешь, невольно проговоришься.
Так и не избавившись от мучительных сомнений, я ополоснула котелки и потащилась наверх. Где-то на полпути я услышала шаги и, подняв голову, увидела Марка, медленно спускавшегося по тропинке. В следующее мгновение раздался страшный треск. Марк обернулся и застыл столбом. Я не видела, куда он смотрит, но через секунду-другую остолбенела сама. В двух шагах от Марка, там, где тропинка делала изгиб, с шумом прокатился здоровенный камень и, достигнув края обрыва, ухнул вниз.
Глава 19
Звук удара грохнул пушечным выстрелом, отразился от скал и долго блуждал по окрестным склонам постепенно затихающим эхом. Когда эхо замерло, мы с Марком стряхнули с себя оцепенение и кенгуриными прыжками поскакали наверх. (И куда только подевалась Маркова слабость?) Еще не добежав до плато, я услышала встревоженный гул голосов. Все участники драмы сгрудились на небольшом пятачке у начала тропинки и глазели на внушительное углубление в каменистой почве. Полчаса назад, когда я проходила там с котелками, на месте углубления покоился большой обломок скалы.
— Как вы можете тут жить? — возбужденно говорила Ирочка. — На вас же в любую минуту может гора обрушиться!
— Кто сказал, что мы тут живем? — Прошка бросил на меня уничтожающий взгляд. — Мы отбываем наказание за излишнюю привязанность к одной особе, которая не мыслит себе существования в нормальных человеческих условиях.
— Если под нормальными человеческими условиями понимать жизнь в переполненном курятнике, — с ходу уточнила я.
— По крайней мере, в переполненном курятнике люди не ломают себе скоропостижно шеи.
— Зато они задыхаются под подушками!
Испугавшись очередного скандала, Ярослав повернулся к жене и поспешил ее успокоить:
— Насчет горы ты немного преувеличила, Ира. Обломок-другой еще может упасть, но, во-первых, тут не голые склоны и растительность замедлит падение. Во-вторых, ребята же не под обрывом палатки поставили. До них камни, скорее всего, не докатятся.
— Насчет любой минуты — тоже преувеличение, — мрачно заметил Леша. — Видите ровный срез с той стороны? Этот камень сорвался не сам по себе, а по чьей-то воле. И этот кто-то выбирал время падения не произвольно.
Я тупо уставилась туда, куда показывал Леша. И действительно, несмотря на солидную массу, камень при падении не до конца уничтожил след чьей-то деятельности. Судя по всему, здесь поработали лопатой или топором.
— Кто из вас сейчас отходил от стола? — задала я вопрос собранию.
Они растерянно переглянулись.
— Да мы все отходили, — ответил Прошка. — Кроме Генриха. Мы с Лешей и Славками ушли искать дрова, Ира с Таней — собирать можжевеловые ягоды.
— Вспомните: примерно за минуту до грохота вы были на виду друг у друга?
— Н-нет, — неуверенно ответил Ярослав. — Я, во всяком случае, никого не видел.
— Я тоже, — сказал Леша. — Мы разбрелись в разные стороны.
— Тут сухих деревьев не так уж много, — объяснил Прошка. — Если ходить толпой, дрова придется искать до вечера.
Я покосилась на топор, который Леша все еще сжимал в руке. Топоров у нас было три плюс одна пила. Пилой вооружился Прошка, стало быть, остальные два топора взяли Славки, но где-то их побросали. Отметив про себя этот факт, я повернулась к Ирочке и Татьяне: