— Я не вижу ничего хорошего в этой затее, но это лучше чем ничего, — проворчала я.
Он рассмеялся и отодвинул твердый пласт дерева, на который запиралась дверь. Покачнувшись, она открылась. У нее были соответствующие жуткие скрипящие петли, но на нас из комнаты ничего не выскочило. Рафаэль посветил внутрь.
— Крысы? — Спросила я, выглядывая из- за его плеча.
— Нет, насколько я могу видеть. Это просто маленькая пустая комната.
Так и было. Присутствовал слабый заплесневелый запах, но, как и сказал Рафаэль, это была маленькая пустая каменная комната.
Пустая, за исключением постамента, на котором был установлен зеленовато- серый кусок камня приблизительно размером и формой напоминающий большой круг сыра.
— Это должно быть, он и есть, — сказала я, пристально наблюдая за камнем, когда Рафаэль посветил вокруг него.
— Я бы сказал, да. Подержи это, пока я буду проверять, насколько он тяжел.
— Милый… — начала я, но поток слов остановился, когда Рафаэль потянулся, чтобы схватить камень. Вспышка ослепительного света испугала меня, и, вскрикнув, я уронила фонарь, который тут же погас. Я пошарила по полу, пока снова его не нашла, и быстро включила. — О, мой Бог, что это было? Ты в порядке?
Я посветила туда, где стоял Рафаэль. Я захлопала глазами, а моя челюсть отвисла в абсолютном изумлении от существа, стоявшего на его месте.
Лев, золотой, с желтовато- коричневыми глазами, гривой, мохнатыми ушами, и почти смешным выражением чрезвычайного недоверия, смотрел на меня.
Глава 4
— О мой Бог, — сказала я. Моя кожа покрылась мурашками, когда я потянулась, чтобы коснуться кончика носа льва. Его глаза насторожились, следя за движением моей руки. — О мой Бог! Я знала! Я знала, что случится что- то в таком духе, попытайся ты разрушить камень! О МОЙ БОГ! Ты — вервульф.
Лев Рафаэля закатил знакомые янтарные глаза и открыл рот, как будто хотел что- то сказать. Все, что вышло, было гортанным ворчанием.
— Хорошо, тогда, ты — верлев! Небольшое различие, Боб! О, мой Бог, что мы будем делать?
Расстройство заполнило кошачьи глаза Рафаэля, когда он издал тот же самый гортанный шум ещё несколько раз.
— Не ругайся, милый. Мы поймем что к чему, — сказала я, потрепав по макушку его пушистой головы. — Должно быть, именно это и подразумевалось, что внутреннее животное, часть того проклятия. Все хорошо и прекрасно, но я не собираюсь тратить медовый месяц на животное. Давай пойдем, найдем сэра Алека и посмотрим, что он скажет на этот счет. Это его камень, возможно, он знает способ разрушить это превращение.
Рафаэль не возражал, когда я подняла камень и пошла к лестнице, хоть он и отвернулся от моей руки, быстро лизнув шершавым языком.
К тому времени, когда мы вернулись назад в коридор первого этажа, где сэр Алек и Гризель шумно играли, было очевидно, что там шла ссора.
— Как ты смеешь! Я могу пойти в любое место в этом замке, какое пожелаю, и ты не сможешь меня остановить!
— Твое место наверху. У нас с Гризель — цокольные этажи. Так всегда было, и так всегда будет! — проорал Сэр Алек.
Лили, казалось, не угрожали несмотря на факт, что она попалась своему убийце на глаза.
— Я спустилась вниз, чтобы убедиться, что ты не навредил той дорогой Возлюбленной и тому, кто, как я сейчас вижу, имеет к тебе какое- то отношение, бедный мужчина. И не угрожай мне, ты кровожадный сукин сын! Ты был ужасным мужем, когда был жив, и ты стал еще хуже теперь, когда мертв! Бегаешь вокруг замка, выставляя на показ свою шлюшку, как будто это в порядке вещей. Совсем стыд потерял? Нет чувства собственного достоинства?
— Теперь котелок называет чайник черным, — вопил сэр Алек. — Ты задирала юбки любому мужчине, попавшемуся на глаза!
Лили открыла рот от изумления.
— Ох! Я ничего такого не делала!
Сэр Алек подался вперед, все трое так сосредоточились на споре, что не заметили нашего прихода.
— Я хочу сказать только три слова: сэр Родерик Лэнгтон.
Лили открыла рот, чтобы выступить, но поспешно закрыла, щелкнув зубами.
— Да, я так и думал, что это заткнет тебя, — ответил сэр Алек с удовлетворением. — Ты не можешь кидаться обвинениями в нас с Гризелья, когда сама занималась тем же самым с этим "бледнолицым" ублюдком.
— Родди не ублюдок! Он любил меня! Он хотел увезти меня от твоей жестокости!
— Жестокости! — фыркнул сэр Алек.
— Мне жаль прервать, но тут такая ситуация, в которой мне нужна ваша помощь, — сказала я, шлепнув камнем по самому близкому столу.