Александр Зеленин
Язык русской эмигрантской прессы (1919–1939)
Было бы интересно и поучительно обследовать язык русских беженцев в разных странах.
Друг друга отражают зеркала, Взаимно искажая отраженья.
Книга издана при поддержке федеральной целевой программы «Культура России –2007» (программа «Поддержка полиграфии и книгоиздания России»)
© Зеленин А. (текст), 2007
© ООО Центр «Златоуст», 2007
Введение
Изучение феномена русской эмиграции разных волн в отечественной науке переживает бурный подъем. Открытие темы для российских ученых в начале 90-х г. проходило в несколько романтизированной атмосфере, обусловленной стремлением и даже страстным желанием многих людей (ученые здесь не составляли исключения) поиска новых путей развития постсоветской России. Русская эмиграция с сохраненным ею опытом прежних поколений на обломках рухнувшей советской идеологии и политики в постперестроечной смуте представлялась одной из третейских судей в идеологически и политически расколотой России, как один из потенциальных помощников и даже наставников в будущем переустройстве страны. На этом этапе общественный и исследовательский интерес фокусировался на миссионерской роли русской эмиграции в сохранении русских культурных традиций, утраченных или подточенных в советское время морально-нравственных качеств, религиозно-духовных основ.
Многочисленные статьи и заметки в публицистике, историко-культурные штудии, посвященные эмиграции, скоро дали ростки в смежных областях гуманитарного знания: социологии, истории, философии, культурологии, этнографии, литературоведении, лингвистике. Сформировалась целая отрасль исследований, направленная на изучение жизни эмиграции в ее разных преломлениях, активно издавалось и комментировалось педагогическое, философское, литературное, экономико-теоретическое, православно-религиозное наследие эмигрантов. В этом весьма разветвленном по темам и направлениям поле общественного интереса к эмиграции с начала 90-х г. громче и увереннее стал звучать и лингвистический «голос»: как же говорят и пишут эмигранты и в чем отличие «их» русского языка от русского языка в СССР/России?
1. Эмиграция: историко-культурный фон
Само понятие «эмиграция» в современной науке интерпретируется весьма разнообразно и даже расплывчато, что вообще свойственно научным терминам, попавшим в фокус общественного внимания: (1) как вынужденное или добровольное переселение из одной страны в другую, (2) как некоторая совокупность проживающих в той или иной стране лиц, (3) как уходящее корнями в историю явление, (4) как способ сохранить культурные, языковые традиции за пределами этнической территории. Отношение государства к эмиграции в разные исторические периоды могло значительно варьироваться. Так, в царской России эмиграция была запрещена, она квалифицировалась как противозаконная и нелегальная (это, кстати, одна из важнейших причин, почему так неохотно беженцы из России называли себя эмигрантами), но временный выезд за границу в дореволюционной России входил в круг свобод индивида.
Если обратиться к истории России и к теме выездов, миграций русских[1] за границу, то такие перемещения начались давно: так, в Византийской империи с XI в., а в Болгарии с XII–XIII вв. были выходцы с восточнославянских земель. В XVIII в. некоторые русские дворяне предпочитали проживать в Италии, Франции. В XIX в. начались вынужденные выезды из России лиц по революционным убеждениям (революционеры-демократы останавливались обычно в странах Западной Европы). К середине того же века выросло количество подданных Российской империи, отправлявшихся за границу на длительное время: учеба, курорты (ездили «на воды»), развлечения, путешествия (зажиточные дворяне, купцы), творчество (художники, писатели). Другая часть выезжающих отправлялась в поисках лучшей доли – так, к концу XIX в. ежегодно российские границы пересекало от 30 до 50 тыс. человек [Муромцева & Перхавко 1999]. В конце XIX – начале XX в. выросло число уезжающих по религиозным и национальным мотивам (евреи, поляки, народы Кавказа). Многих, особенно тех, чей отъезд был обусловлен религиозными причинами или поисками работы, привлекала Северная Америка, прежде всего США и Канада: в последние два десятилетия XIX в. из России уехало примерно 1 млн. 140 тыс. человек, в первые 15 лет XX в. – еще около 1 млн. 100 тыс., т. е. в общей сложности примерно за 50 лет выехало 2,5 млн. россиян [Тишков 2000: 54]. Новый Свет притягивал отъезжавших как магнит, как золотое и сказочное Эльдорадо. Так, в США в период с 1820 по 1917 гг. приехало 3,3 млн. иммигрантов, но русские[2] среди них составляли не более 5 %, причем бо́льшая часть их была занята в сельском хозяйстве; в частности, в 1920 г. на фермах работало примерно 33 тыс. русских [Нитобург 2002]. Однако все-таки такого человеческого «выброса», такого массового исхода граждан бывшей Российской империи, как после 1917 г., отечественная история не знала. Именно эту группу чаще всего именуют политической, военной, «белой» эмиграцией.
1
В самом широком смысле слова, т. е. лиц, которые владеют русским языком и общаются на нем за пределами России, в зарубежных странах, отчего и получают обобщенное (генерализованное) обозначение «русские» безотносительно этнической принадлежности, даже если они по своему происхождению татары, украинцы, белорусы, чеченцы и др.
2
К «русским» в американских статистических и энциклопедических пособиях относили собственно русских (великороссов), украинцев (малороссов), белорусов, российских евреев, прибалтийцев, карпаторусов (Галиция) [Нитобург 2002].